семеро. Влада не считаем, он однорукий. Ему бы себя донести. Извини, Влад.
– Ничего, ты прав, – сказал аналитик.
– По-моему, мы сейчас наблюдаем чистой воды сексизм, – сказала Нэла. – А, Оль, как думаешь?
– Охренеть, – согласилась Ефремова. – Ушам не верю. Они думают, что мы не способны наравне с ними тащить носилки.
– Спокойно, девушки, – сказал Хельмут. – Вам найдётся, что тащить и помимо носилок. Валера, что ты предлагаешь?
– Рурик, – сказал Валерка.
– Что – Рурик?
– Я думаю, из нашего Рурика получится отличная санитарно-транспортная лошадь.
Валерка объяснил и показал, что он имеет в виду.
– Давайте попробуем, – согласился Велга. – Но носилки всё равно нужно сделать. На всякий случай.
Через час тронулись в путь. Свем Одиночка был привязан к сиденью, сооружённому из двух выдвинутых манипуляторов Рурика и подручного материала, и ехал на спине робота. Довольно удобно, так сказал он сам перед тем, как снова заснуть. Нэле даже снотворное ему давать не пришлось, организм Свема сам знал, как лучше всего себя вести в сложившихся обстоятельствах.
– Вот и хорошо, – прокомментировала Нэла. – Пусть спит.
Их путь трудно было назвать лёгким и накатанным. Хотя и особо тяжёлым он не был. Большей частью приходилось пробираться между камней или шагать прямо по ним, стараясь, чтобы нога не соскользнула, не подвернулась предательски. А на спине – набитые рюкзаки. А на груди – плазменные винтовки (автоматы и патроны – те, что имелись, они оставили в «Маленьком бродяге», чтобы не тащить лишнее). Три с половиной килограмма каждая. Полегче, чем пятикилограммовые пистолет-пулемёты «МР-40» или «ППШ», не говоря уже о двенадцатикилограммовом «МГ-42», но всё равно не пушинка. Плюс плазменные заряды к винтовке в специальных кассетах-аккумуляторах. Гранаты. Несколько пистолетов. Ножи. Сапёрные лопатки. Аптечки. Самодельные носилки, которые попеременно несли все. Справа – море. Сверху – солнце. Хоть и не такое палящее, как летом, но весьма жаркое – пот выжимает только так. Слева – крутой, уходящий вверх метров на пятнадцать, а местами и двадцать, глинистый обрыв, подняться по которому не представляется ни малейшей возможности.
Труднее всего приходилось Владу Борисову. Он был много старше всех, хуже тренирован, а теперь к этому прибавилась ещё и сломанная рука. Пока находились в Пирамиде, она лечила и энергетически поддерживала всех таким образом, что особой разницы между двадцатидвухлетним Валеркой Стихарем и пятидесятипятилетним Владом Борисовым в их физических кондициях не ощущалось. Но теперь они уже достаточно давно были лишены её животворящего поля, чтобы эта разница снова и явно вылезла наружу. К чести сказать, Борисов не жаловался и не отставал, упорно шёл вперёд и с негодованием отвергал все попытки забрать у него, к примеру, винтовку или рюкзак.
Легче всех было, вероятно, Свему Одиночке, который безо всяких забот и хлопот спал на спине робота. Рурик в основном пользовался для передвижения своими лапами-опорами, но иногда, в особо трудных местах, включал двигатели и преодолевал препятствие по воздуху.
Так прошло полтора часа.
Пейзаж почти не изменился. Всё так же справа плескалось успокоившееся сегодня море, а слева вздымался обрыв. Время от времени с верхушек деревьев, росших на краю обрыва, к сверкающим на солнце волнам стремительно планировали длиннолапые ширококрылые черные птицы с ярко-алой грудью. Они ловко выхватывали из воды зазевавшихся рыбёшек и снова взмывали к обрыву с добычей в клюве.
Как положено, впереди, метрах в трёхстах от основной группы, двигался авангард из двух человек – Валерки Стихаря и Курта Шнайдера.
Они-то первыми и вышли к заливу.
Впереди шёл Шнайдер. Стихарь за ним на дистанции в пять шагов. Курт обогнул уступ, замер и в ту же секунду сделал шаг назад, предостерегающе подняв правую руку.
– Что там? – негромко спросил Валерка.
– Корабли и люди, – коротко ответил Шнайдер. – В заливе.
– Город?
– Кажется, нет.
Они легли и, теперь уже прячась за камнями, выползли из-за уступа на дистанцию прямой видимости.
– Ого, – присвистнул Валерка и достал бинокль.
Залив крутой неровной дугой вгрызался в берег километра на два. Здесь обрыв постепенно понижался и примерно через
