– Не знаю, – снова отвёл глаза в сторону уйс. – Я всего лишь командир сотни. Вам нужно спросить тысячника. Или командующего.
– Врёшь, – сказал Дитц. – Всё ты знаешь. И мы знаем, зачем вы здесь. Решили воспользоваться тем, что народ рашей выкосила Ржавая Смерть и взять, что плохо лежит? Шесть тысяч хорошо вооружённых солдат! Да это целая армия вторжения! А насчёт тысячника или командующего – это, пожалуй, хорошая мысль, – он выключил «переводчик» и повернулся к Велге. – А, Саша, как считаешь?
– Считаю, да, – кивнул Велга. – Если они захотят разговаривать.
– Сожжём пару-тройку кораблей, убьём с полсотни солдат, и захотят, – сказал Дитц. – Никуда не денутся.
Уйсы, переставшие понимать о чём речь, тревожно переводили взгляды с одного лейтенанта на другого, время от времени посматривая также на других членов Отряда.
– Пропускать их в глубь Раши нельзя, – сказал Александр. – Дравен сейчас, боюсь, и пары тысяч копий собрать не сможет. Но начинать переговоры со стрельбы… А если они не испугаются и кинутся на нас всей массой?
– Хочешь сказать, это будет негуманно?
– Хочу сказать, что нам просто не хватит зарядов, телами завалят.
– Согласен, – секунду подумав, сказал Хельмут. – Тогда давай так. Я и… – он обернулся, посмотрел на бойцов Отряда, – Руди берём этих двоих и идём по бережку прямо к бравой армии вторжения. С оружием, понятно, и в полном боевом. А вы поднимаетесь на обрыв и оттуда, сверху, с удобной позиции, берёте на прицел парочку этих корыт с мачтами и офицеров. Следите за нами. Если скажу в рацию: «Саша, давай!» – стреляйте по кораблям. Ниже ватерлинии, чтобы ко дну пошли, но люди успели выплыть. А если: «Давай на поражение!» – по кораблям и офицерам.
Велга невольно посмотрел вверх. Край обрыва виднелся метрах в пятнадцати, не меньше.
– Рурик, – сказал Хельмут.
– Ага, – почесал щёку Велга. – И впрямь. Ладно, попробуем. Но смотри, не геройствуй.
– Делать мне нечего. Руди, готов?
– Готов.
– Молодец, – Хельмут включил «переводчик» и обратился к пленным: – Какого цвета у вас флаг переговоров?
– Белого, – ответил Усгерик.
Разобрали носилки, одну штангу превратили во флагшток. На флаг Борисов пожертвовал белую майку, которых у него оказалось несколько.
Уйсам развязали ноги и руки, сотник взял флаг, и все четверо направились по берегу к лагерю.
Остальных к этому времени робот Рурик, одного за другим, уже поднял на край обрыва.
Оба уйса шли впереди. Хельмут и Руди, держа пальцы рядом со спусками винтовок, а стволы на сгибах локтей, отставали на два шага.
– И никаких глупостей, – сказал Хельмут им в спины. – Если что, умрёте первыми. Это понятно?
– Понятно, – ответил лучник Альфар.
– Сотник, не слышу ответа.
– Я всё понял, – сказал сотник, чуть повернув голову.
Они прошли уже пару десятков метров по песку в прямой видимости тех, кто находился в лагере и на кораблях, но пока их, кажется, не замечали.
– Забыл спросить, – сказал Дитц. – Зачем вы двое вообще решили отдалиться от лагеря?
– Разведка, – неохотно ответил Усгерик Аххан. – Лично хотел убедиться, что всё чисто вокруг. Лучника взял на всякий случай. Альфар хорошо стреляет.
– И лично потом доложить начальству, – закончил за него Хельмут. – Ладно, не важно. Будем считать, не зря сходили.
Их заметили через несколько секунд.
В лагере тревожно запели то ли рожки, то ли горны, и казавшаяся до этого хаотичной масса людей пришла в быстрое упорядоченное движение.
В момент были расхватаны копья, стрелы, щиты и топоры. Подразделения строились в боевые порядки. Лучники занимали выгодные позиции для стрельбы. По бортам стоящих на якоре кораблей выросли специальные щиты. Уже были слышны резкие отрывистые команды командиров, чей-то лихой пронзительный свист и снова пение рожков.
Не доходя сотни шагов до линии солдат, вытянувшейся поперёк пляжа и ощетинившейся копьями, Дитц скомандовал:
