Мощная оптика приблизила стремительный силуэт космолёта. Стремительный и знакомый…
Он дал максимальное увеличение.
Да. Так и есть. «Термиты».
Будь они прокляты!
Уже знакомый им по воздушному бою у стен Брашена челнок каравос Раво – с короткими крыльями для полёта в атмосфере и мощными двигателями, вынесенными за пределы корпуса на подвижных кронштейнах, вырисовывался на вершине холма тёмно- серым силуэтом. Солнце ещё не взошло, но было уже довольно светло, и в этом недавно родившемся свете нового дня Велга хорошо видел в бинокль, как в нижней части космолёта распахнулся широкий люк. Оттуда выдвинулся пандус, и по нему принялись спускаться каравос Раво. Пять напоминающих человеческие фигур.
– Явились, не запылились, – изрёк по-русски Курт Шнайдер.
– Ага, – согласился Валерка Стихарь. – Как говорится, а мы до вас в весёлый час.
– Где говорится? – спросил Велга, не отрываясь от бинокля.
– А я знаю? Где-то говорится, наверное. Только что на ум пришло. Но не мог же я это первым сказать, правильно? Так не бывает.
– Кстати, товарищ лейтенант, вы не замечали, что тем дальше, тем наши солдаты больше думают? – спросил Хельмут, тоже глядя в свой «цейс». – Прямо мыслители! Канты и Шопенгауэры. Тревожный симптом, вам не кажется?
– Нормально, господин обер-лейтенант, – ответил Велга серьёзным тоном. – Пусть хоть шнапс с водкой пьют, хоть по девкам шастают, хоть думают. Главное, чтобы делу не мешало.
– И где тут нормальные девки? – тут же осведомился Майер. – Не говоря уж о шнапсе.
– А про курево я и вовсе молчу, – обрадовался поднятой теме Стихарь. – Я бы сейчас за обычный кисет с табачком и номер дивизионной газетки…
– Тихо, – сказал Велга. – Выходят.
Из открытого люка выдвинулся пандус, достиг земли, и на нём появились, а затем медленно, с оглядкой начали спускаться каравос Раво. Пять напоминающих человеческие фигур.
Когда ночью, замеченный Свемом Одиночкой, а потом и всеми остальными, челнок каравос Раво опустился куда-то на холмы к западу, стало ясно, что планы Отряда меняются. В том, что это каравос Раво, не было сомнений, потому как других космических кораблей в окрестностях Лекты не наблюдалось. Однако ночью никто ничего предпринимать не стал. Разве что Гория Сенат усилила патрули на стенах и приказала покрепче запереть городские ворота. Когда же Руди Майер тихо ей заметил, что в случае чего никакие запоры не помешают пришельцам войти, глава города так же тихо ответила:
– Не для того, чтобы никто не вошёл. Чтобы никто не вышел. А то мало ли что кому в голову взбредёт.
Перед этим Гории и остальным айредам, пожелавшим узнать, вкратце объяснили, кто такие каравос Раво и чего можно от них ожидать.
– Мы слышали о них, – сказала Гория. – Гонец из Брашена рассказывал. Он же рассказал и научил, как победить Ржавую Смерть. Но…
– Не верили, да? – усмехнулся Дитц. – Понимаю. В некоторые вещи трудно поверить даже нам. А мы повидали многое.
Если полагаться на лазерный дальномер, от челнока до стены города было ровно восемьсот семьдесят два метра по прямой. Немного. Но бить ноги каравос Раво не стали. Воспользовались дисковидной машиной с открытым верхом, которая выплыла вслед за ними из соседнего, видимо, грузового люка. Все пятеро расселись по местам, диск поднялся над землёй метра на полтора и двинулся к городу. Когда расстояние до стен уменьшилось вдвое, кто-то из каравос Раво поднял выдвижной шест, на конце которого под свежим ветерком весело затрепыхался флаг.
Белый.
Машина ещё сбавила ход и теперь плыла над поверхностью земли со скоростью быстро идущего человека.
– Ну надо же, – прокомментировал Дитц. – Такое впечатление, что все гуманоиды из одного яйца вылупились когда-то. По всей Галактике флаг переговоров белый.
– Так уж и по всей, – усомнился Велга.
– По всей, – сказал Дитц. – Я специально вопрос изучал, будучи в Пирамиде. Даже у ирюммов, хотя они и ящеры. Только у лируллийцев жёлтый.
– Лируллийцы – это что-то вроде деревьев с мозгами? – спросил Валерка.
– Вроде того, – кивнул Хельмут. – И с ногами. Циля Марковна утверждает, что они передвигаются не хуже нас.
