Весь смысл устроенного представления – дать о себе знать. Стоялый мед – пароль для «открытого контакта». Если люди капитана Тианта здесь, не услышать его они не могли. А уж найти «торговцев» для них дело простое.
И правда, вечером к постоялому двору, хозяин которого все еще спал в погребе, подошли двое попрошаек в рванине и, униженно кланяясь, заголосили, прося подаяние. Получили по шее от торговцев и были вытолканы… на задний двор.
Кренк завел первого попрошайку за угол и обнял за плечи. Перед ним стоял сержант Штым, командир третьей группы диверсионного отряда.
– Ну и где вас носило?
Четыре птичьих загона загорелись почти одновременно. Пятый, во дворе у префекта, чуть позднее. Ребята Кренка вынуждены были ждать, пока двор не покинут два десятка легионеров. Их устранение при свете факелов было бы делом хлопотным и шумным. А вот охрану периметра сняли быстро.
Пожары привлекли внимание стражи, но никакой паники не наблюдалось. До тех пор, пока не полыхнули склады торговых рядов. Подожженные в нескольких местах, они быстро исчезли в пламени, и запоздалые бестолковые попытки их потушить ни к чему не привели.
Вот тогда стража протерла глаза и побежала хватать неизвестно кого. То есть первых попавшихся под руку, как это всегда и бывает при панике и полном непонимании ситуации.
Склады были делом рук диверсантов из отряда Тианта, таким образом они отвлекли внимание от людей Рэмуна и заодно здорово проредили запасы продовольствия, фуража, инструмента и много чего другого, что там хранилось.
Шум в городе заставил внешние посты охраны быть настороже и усилить бдительность. Поэтому на выезде проверяли более внимательно. Хотя по ночам мало кто покидал город, но все же повозок двадцать и с полсотни человек попали под усиленный шмон.
Диверсанты Кренка и разведчики капрала Камуна просочились мимо конных патрулей, а Рэмун повел своих открыто с обозом. Протрезвевший и перепуганный Закой послушно сидел в повозке и только изредка икал. Поняв наконец, во что влип, невезучий торговец ждал неминуемой расправы. Причем и от хордингов, и от своих. Свои как раз были опаснее: за пособничество врагу вообще бы сварили живьем.
На выезде знакомых стражников не было, а те, кто проверял повозки, смотрели подозрительно и зло. Пьяный и довольный вид лже-торгашей и бледная физиономия Закоя их не смягчили. Старший поста заставил всех сойти с повозок и приказал своим перевернуть все вверх дном.
Бомбы давно были использованы, а оружие подозрений вызвать не могло. И Рэмун спокойно смотрел на обыск. А потом вдруг старший охраны сердито рявкнул:
– До утра останетесь здесь! С чего вдруг такая спешка?
Имел ли он какие-то указания или просто дурил со зла, разбираться Рэмун не стал. Любая задержка могла выйти боком, а ну как устроят настоящую проверку?!
Рэмун послушно развел руками и буднично сказал:
– Делаем!
На языке хордингов, кстати.
Против готовых к бою десяти воинов шестеро стражников ничего не могли. Просто не успели достать оружие. Только один, самый ловкий, взмахнул копьем, едва не задев лошадь, получил удар в спину и рухнул вниз. Старший поста успел вскрикнуть, но одинокий крик мало кого волновал.
Погрозив кулаком стоявшим в стороне нэрдам, что ждали своей очереди на проверку, Рэмун велел гнать лошадей во весь опор. Нэрды проводили взглядом исчезавших в ночи хордингов испуганными взглядами. Поднять шум им в голову не пришло.
Несчастного Закоя отпустили восвояси со строгим напутствием:
– Сиди дома и держи язык за зубами. И своим скажи. Нас никто не найдет, а на себя и семью беду накличешь. Понял?
Закой только кивал и бормотал слова благодарности. Повторив для верности наказ, Рэмун велел Закою проваливать. Можно было и убрать лишнего свидетеля, но лить зря кровь лейтенант не хотел. Да и толку от болтовни этого бедолаги? Кому будут важны его бредни через день-другой?
