ящерица, читать на пляже незамысловатые, ни к чему не обязывающие романы и при случае заводить такие же, исключительно для улучшения цвета и без того разрумянившегося лица.
Но в этом году ей не хотелось ни в Ниду, ни в Краков, ни в Берлин. Ни, тем более, на пляж. От добра добра не ищут, а добро – это безымянный бар, появляющийся после полуночи на улице Бенедиктину, ослепительно красивый немногословный Вася-Сэм с лучшей в мире улыбкой, его веселый мертвый друг Лев, шеш-беш и, конечно, кайпиринья. Когда коктейльный стакан наполовину полон, чего еще можно желать.
Так и сказала Васе-Сэму:
– Не хочу в этом году никакого отпуска. Глупо будет не сниться тебе целых две недели кряду. Разве что… Слушай, а где ты живешь? Я могла бы навестить тебя наяву. По-моему, было бы смешно: «Привет, дорогой, я твой страшный сон!» Ну чего ты морщишься? Не хочешь? Так и скажи.
– Хочу, – неуверенно ответил он. – Но лучше не надо. Наяву я совсем не такая хорошая компания, как во сне. Тебе не понравится, Фанни. И ты, чего доброго, перестанешь мне сниться. Нет уж! Тогда совсем пропаду.
– Ты уже говорил, что наяву ты совсем не красавчик, – улыбнулась она. – И тебе шестьдесят три года. Меня это совершенно не пугает. Ты – это ты.
– Я – это я, – эхом повторил Вася-Сэм. – И, подумав, добавил: – А все-таки лучше не надо. К тому же, я сейчас очень далеко. Например, в Нью-Йорке. Или во Владивостоке. Или, скажем, в Катманду. Сижу на берегу священной реки Багмати, вдыхаю дым от погребальных костров, пытаюсь привыкнуть.
– К чему?
– К смерти, конечно. Самое время.
– Просто Сэм скоро умрет, – сказал Лев. – Довольно удобно узнавать такие вещи заранее.
– Не говори ерунду, – рявкнул Вася-Сэм.
– Ерунда – это твои рассказы про Катманду. Ни фига ты не на берегу Багмати, – укоризненно заметил Лев. – И зря. Там действительно круто. Я бы обязательно съездил, если бы заранее знал.
И, обернувшись к Илоне, объяснил:
– Я-то просто на мотоцикле разбился. Всю жизнь о нем мечтал и наконец дорвался, практически на старости лет. Впрочем, года два ездил нормально. А потом… Случайность на самом деле. Просто не повезло. Сэму повезло больше. Он знает, сколько у него времени. И вполне мог бы съездить в Катманду – например. Да куда угодно, пока силы есть. А он заперся дома и видеть никого не хочет, кроме нас с тобой. Да и то только во сне.
– Так нечестно, – сказала наконец Илона. Ничего другого ей в голову не пришло. Зато потом она заплакала. Очень удачно получилось, когда плачешь, можно ничего не говорить.
…Несколько дней ходила пришибленная этой новостью. И улицу Бенедиктину обходила десятой дорогой, даже днем, когда никакого бара там гарантированно не было. Думала сердито: «Если тебя все равно скоро не станет, тогда и сейчас ничего не надо. А то потом выяснится, что я уже не могу без тебя жить. То есть вообще не могу, как без воздуха. А пока просто очень плохо. Можно перетерпеть».
Ее решимости не хватило даже на неделю. Когда настал вечер пятницы, выскочила из дома, не дожидаясь полуночи. Нарезала круги по городу, заглянула в один бар, в другой, в третьем даже заказала «Маргариту», но ушла, не допив. Какой смысл пить что-то, кроме кайпириньи сердца, мутно-желтой, как воды священной реки Багмати, пьянящей, как любовь, ледяной, как вечность, которая рано или поздно разлучит нас всех, и какого черта я буду добровольно ей помогать? Сегодня мы еще есть, и весь мир принадлежит нам, вечность подождет.
– Я боялся, что ты не придешь, – сказал Вася-Сэм. – Потому что мы с тобой похожи, Фанни. Я бы и сам на твоем месте больше не пришел. Наверное. Нет, на самом деле не знаю, как бы я поступил. Но захотел бы больше не приходить, это точно.
– Вот и я захотела, – кивнула она. – И даже не то чтобы не смогла. Просто передумала. Поняла, что еще успею поплакать и потосковать. Это нельзя отменить, но можно отложить на потом. Давай, что ли, выпьем.
– Правильное решение, – подал голос длинный, как жердь, загорелый блондин, наряженный в карнавальный костюм медведя. – Ты – наш человек, Фанни. Я это с самого начала понял. И поэтому сказал тебе правду про Сэма. Своих обманывать нельзя, даже если это сделает их счастливыми. Такова цена настоящей дружбы.
– Правильно сделал, – сказала она. – Если бы этот бар просто однажды без предупреждения исчез, я бы, наверное, чокнулась, не понимая, что произошло. А теперь, конечно, тоже чокнусь. Но просто от горя. Это нормально, со всеми бывает, пусть.
