– Это я знаю, – задумчиво кивнул Потапов.
До конца дня удалось выйти на след частной охранной фирмы «Аргус», представители которой приходили к Мариничу перед появлением «живой световой мины», Потапов наметил план работы с фирмой, доложил Щербатову о проделанной работе и вечером отправился в ресторан «Терпсихора», чтобы поговорить с его владельцем о связях с генералом Зимятовым, а также о друзьях и приятелях певца. Версия Трубецкого о том, что заказчик или в крайнем случае наводчик террористов находится среди них, имела право на разработку.
Ресторан уже работал по полной программе. Оба его зала, хрустальный и бархатный, к десяти часам вечера были заполнены почти до отказа, и Потапову пришлось ждать, пока ему найдут место за столиком в хрустальном зале, за тонкой стеклянной колонной, изображавшей пальму. Здесь уже сидел какой-то небрежно одетый: фиолетовый, в полоску, немодный костюм, зелёная рубашка с расстёгнутым воротом, съехавший набок бордовый галстук времен Брежнева, – седой старик и цедил пиво. На приветствие Потапова он не ответил, только посмотрел на него вскользь и отвернулся. Потапов проследил за его взглядом и увидел за столиком у стены пару: молодого человека боксёрского вида, с неприятным лицом рэкетира и бандита, и красивую девушку-брюнетку, слушавшую своего соседа со сдвинутыми бровями и пылающим лицом. Короткое чёрное платье открывало её красивые стройные ноги почти до трусиков, но она не замечала, видимо, занятая ссорой, и всё время порывалась уйти, однако собеседник останавливал её и продолжал что-то доказывать.
Посидев с полчаса, но так и не дождавшись развязки беседы молодых людей, Потапов поднялся на второй этаж здания, коридор которого был уже выскоблен до блеска, показал охраннику удостоверение и вошёл в кабинет хозяина ресторана.
Беседа с Мариничем не заняла много времени. Приятелей у бывшего певца было невероятное количество, особенно в артистической среде и среде шоу-бизнеса, а вот друзьями он считал немногих. Потапов записал разговор на флэшку, втайне от собеседника, разумеется, отметил три фамилии, за которые зацепилось внимание, и распрощался с Мариничем, всё ещё чувствующим себя не в своей тарелке. Проходя через зал, он отметил отсутствие красивой незнакомки со своим кавалером, посочувствовал старикану в фиолетовом костюме, на которого она произвела, судя по всему, неизгладимое впечатление, и вышел на улицу. А садясь в свою машину, заметил не совсем обычную сцену, в которой участвовала та самая брюнетка из ресторана в коротком черном платье.
Очевидно, это был уже финал ссоры, начавшейся в зале ресторана. Девушка сбросила с плеча руку молодого человека с повадками и внешностью гангстера, быстро пошла со стоянки на улицу, но тот догнал её, схватил за руку, дёрнул к себе. Девушка снова вырвала руку, но парень вцепился в неё, заломил ей руку за спину так, что она вскрикнула, потащил к белому «Мерседесу», где сидели ещё двое молодых людей. Дверца открылась, парень начал заталкивать девушку в кабину, она снова вскрикнула, отбиваясь, и Потапов решил вмешаться.
Подойдя к молодому человеку сзади, он тронул его за шею особым образом, и у того сразу онемела рука, выкручивающая локоть подруги. Девушка вырвалась, отскочила, но её перехватил вылезший из «Мерседеса» крутоплечий отрок с короткой стрижкой, точнее, почти наголо обритый, с небольшим чубчиком над узким и невысоким лбом. Парень, заталкивающий девушку в машину, оглянулся, глаза у него были светлые, бешеные, с еле заметными точками зрачков. Такие глаза обычно бывают у наркоманов, принявших дозу.
– Тебе чего, козёл?
Потапов глянул на девушку.
– Извините, что вмешиваюсь, но они ведут себя не очень прилично. Если хотите, я отвезу вас домой.
Девушка, закусив пунцовую губу, кивнула. С румянцем на щеках, с большими чуть раскосыми глазами, в которых стояли слёзы, она была необычайно хороша, и Потапов даже позавидовал тем, кто с ней был знаком.
– Вали отсюда, козёл, пока жив! – опомнился «гангстер», сунул левую руку под полу пиджака, и Потапов ткнул его большим пальцем в шею, не желая устраивать «показательные выступления по рукопашному бою». Затем, не останавливаясь, ударил ногой по дверце «Мерседеса», отбрасывая на сиденье начавшего вылезать водителя, хлопнул по ушам спортсмена с чубчиком, нанёс ему мгновенный, незаметный со стороны удар сгибом указательного пальца в ямку за ухом – так называемый «валидол», и поддержал девушку под локоть.
– Пойдёмте, вон моя машина стоит.
Девушка расширенными глазами глянула на своих приятелей, один из которых осел на асфальт, держась за уши, а второй уже сидел у машины спиной к колесу, перевела взгляд на Потапова и, вырвав руку, торопливо пошла прочь.
Михаил пожал плечами, уже жалея, что ввязался в эту историю, побрёл к своему «Ягуару», глядя на исчезающую за углом стройную фигурку, оглянулся, услышав щелчок дверцы: это вылез шофёр «Мерседеса», такой же накачанный, как и его приятели, с
