себя: где же тот злобный, подозрительный, мелочный человек, которого рисуют, говоря о вас в Зимнем дворце? Напротив, я вижу человека любознательного, просвещенного, хотя и обиженного той несправедливостью, что творится по отношению к нему.
– Отлично сказано, шевалье! – воскликнула цесаревна Наталья Алексеевна. – Вы, с галантностью, свойственной вашему народу, дали точную оценку моему супругу.
При этих словах Павел с благодарностью взглянул на жену; на его лице промелькнула улыбка, совершенно преобразившая его, но тут же исчезла, и он положил свою маленькую ладошку на руку жены:
– Спасибо, мой друг, ты истинное мое утешение в жизни, моя надежда и опора.
На лицах всех присутствующих при виде этой трогательной сцены появились улыбки. Один лишь шевалье де Ружен не улыбался, он сидел, опустив глаза, чтобы никто не мог заметить их странное выражение: это была жалость, глубокая жалость. Ведь Игорь Дружинин был единственным в этой комнате, кто знал о печальной судьбе цесаревны Натальи Алексеевны, о горе, которое ожидает их с супругом. Он знал, что спустя два года цесаревна забеременеет (к радости Павла и Екатерины – и эта радость на время сблизит сына с матерью), однако роды закончатся трагедией. Ребенок не сможет появиться на свет естественным путем. Кесарево сечение, которое могло бы спасти мать и ребенка, в то время применялось редко, и придворные врачи не решатся на операцию. Младенец умрет в утробе матери, а спустя пять дней в муках скончается и сама Наталья Алексеевна.
– А хочешь, я повеселю тебя, мон шер? – спросил Куракин. Он, друг детских игр Павла, знавший его уже много лет, был единственным из присутствующих (наряду с Натальей Алексеевной), кто обращался к цесаревичу на «ты». – Ведомо ли тебе, что твое имя звучит сейчас в пустынях Уральских гор? Мне докладывали, что восставшие казаки, эти сыны степей, заявляют, что хотят возвести на трон законного государя Павла Петровича. И даже их атаман, самозванец, провозгласивший себя «императором Петром Федоровичем», говорит, что власти для себя никакой не хочет, а хочет только свергнуть неправедную царицу Екатерину, чтобы передать власть Павлу. Мне так передавали. Каково?
Шевалье де Ружен, он же майор Дружинин, весь обратился в слух. Интересно, что ответит Павел? А еще интересней, откуда у придворного щеголя Куракина такие сведения? Углов ничего такого не говорил. При нем Пугачев не упоминал о Павле. Значит, посланец из Петербурга еще раз побывал на Яике?
– Ежели ты думал этой вестью меня повеселить, то ты плохо меня знаешь, – нахмурившись, произнес цесаревич. – Всякие новости о бунте мне глубоко противны. Я за то и осуждаю свою мать, что она допустила чернь до возмущения. Получить скипетр из рук злодеев, чьи руки запятнаны кровью невинно убиенных жен и дочерей дворянских? Да я скорее соглашусь сам погибнуть! И пусть никто не смеет мне предлагать ничего подобного! Слышите? Никто пусть не смеет!
И Павел грозно оглядел всех присутствующих. Взгляд его при этом ни на ком из них не задержался. А де Ружен как раз надеялся, что задержится. Тогда многое стало бы понятным. Но и так, без явных намеков, слова Павла многое давали. Стало быть, такие предложения ему делали? Интересно, очень интересно…
Глава 10
В начале апреля армия, посланная императрицей Екатериной Алексеевной для подавления казацкого возмущения и захвата самозванца, именующего себя императором Петром Федоровичем, стояла лагерем возле Бугульмы. Настроение в войске было приподнятое, особенно среди офицеров. Только что была одержана решительная победа над мятежниками у села Берды. Армия самозваного «императора» была полностью разбита, в ходе сражения Пугачев потерял до пятисот человек убитыми, столько же пленными, а также все пушки. С небольшим числом верных сторонников казацкий вожак бежал на восток, к Татищевской крепости. Вопрос полного разгрома восставших, пленения их атамана и окончательного усмирения края – это был только вопрос времени.
Того же мнения придерживался и командующий армией генерал Александр Ильич Бибиков. Александр Ильич имел все основания гордиться своими успехами. Едва миновал месяц, как он был назначен руководить войсками на Яике. В его подчинение были отданы весьма незначительные силы: всего 2500 солдат и 1500 кавалеристов. Между тем противник имел до трех тысяч всадников, причем всадников опытных, не раз бывавших в боях и хорошо знакомых с местностью. Тем не менее за минувший март Бибиков сумел пополнить свою армию за счет добровольцев из числа казанских и пензенских дворян, установить должную дисциплину и выступить в поход. И вот результат: войско мятежников полностью разбито. Александр Ильич имел все основания надеяться на милость императрицы и достойную награду, которую он получит за свой успех. Он планировал дать войскам еще один день отдыха, а затем выступить в погоню за самозванцем. Высланные им разведчики докладывали, что мятежные отряды находятся
