«Нет, – ответил Роб. – Люди двадцать еды».
Один из ильматариан подошел к выходу и издал серию громких звуков. Через какое-то время явилась целая процессия со свертками и сосудами, которые они выложили на пол посреди комнаты.
«Еда», – прощелкал Широкохвост.
– Вот блин! – сказал Роб. – Алисия, как им объяснить, что мы не можем есть их еду?
– Покажи, – ответила она и достала брикет концентрата.
Роб какое-то время копался в лексиконе, затем простучал: «Люди есть ноль еда, – он поднял брикет и развернул его. – Люди есть предмет».
Это вызвало некоторое волнение. В конце концов Робу пришлось пропихнуть кусочек концентрата через маленький самогерметизирующийся порт в лицевой части шлема. Предназначен он был для питания вне станции, но всегда пропускал воду. Ледяная струйка заскользила по шее, моча поддевку, но Роб все-таки засунул кусочек в рот. Из-за краткого купание в ильматарском океане тот вкусом походил на пересоленное яйцо, что, впрочем, не слишком испортило концентрат. Ильматариане столпились вокруг, прослушивая и ощупывая Фримана, пока он жевал и глотал.
Широкохвост отважился взять кусочек концентрата в собственные щупальца. Смотреть, как он ест, оказалось столь же увлекательно, как, наверное, ильматарианам было наблюдать за Робом. Внутренняя сторона каждого щупальца напоминала терку, и Широкохвост фактически наскребал себе пищу, запихивая щупальца в рот, чтобы проглотить то, что на них оставалось.
– Он ест! Мне его остановить?
Алисия торопливо листала файлы на дисплее шлема.
– Да! Скажи, чтобы остановился! С углеводами все должно быть в порядке, но жиры и белки могут оказаться неприятны на вкус или вызвать аллергическую реакцию.
– Поздно, – признал Роб, когда Широкохвост остановился и выпустил изо рта облачко измельченного концентрата.
«Не еда», – после паузы сказал он.
«Еда каменщиков не ильматарская еда», – простучал в ответ Роб.
Это снова вызвало живое обсуждение, в ходе которого часть ильматариан решила, что не годится оставлять всю эту вкуснятину валяться на полу. Они принялись есть, передавая продукты друг другу. Так как органы, производящие звуки, у них были абсолютно независимы от ротового аппарата, болтать им это совершенно не мешало.
– Возьми образцы, – подсказал Осип.
– О, точно! – ахнула Алисия. – Помогайте!
И раздала мужчинам пакетики для образцов, которые всегда носила в кармане гидрокостюма.
– Опять сбор данных? – вздохнул Роб, запихивая в пакетик небольшое количество чего-то, похожего на икру.
– Да, но не только ради науки. Тут может оказаться что-то съедобное и для нас.
Тонконог приближается к Широкохвосту и Долгощупу.
– Дорогие коллеги! Я должен вернуться домой. Долгощуп, могу я воспользоваться услугами подмастерья, чтобы погрузить вещи?
– Разумеется, – соглашается Долгощуп. – Но почему тебе необходимо покинуть нас прямо сейчас? Так много всего происходит.
Тонконог вытягивает клешню и стучит по панцирю Долгощупа достаточно громко, чтобы Широкохвост тоже мог слышать.
– Именно поэтому я должен уйти, – говорит он. – Слишком много. Я помню, как присоединяюсь к Научному обществу для развлечения, отдыха от забот. Открытия и дебаты участников весьма интересны, а кое-что из идей приносит весомую пользу. Как я говорю, достойное развлечение. С членами Общества приятнее беседовать, чем с моими соседями и подмастерьями, а у тебя, Долгощуп, хорошая кладовая. Но то, что происходит сейчас, это слишком! Пришельцы с обратной стороны льда. Создания, способные мыслить и говорить, как мы. Два разных вида, воюющие друг с другом. Я опасаюсь, что, если останусь, буду вынужден принять участие в этой войне и подвергнуть риску мою жизнь или мое имущество.
– Мне жаль это слышать, – говорит Долгощуп. – Но я рассчитываю принять тебя снова.
– Я благодарен, но должен идти.
Широкохвост ждет, пока Тонконог удалится на достаточное расстояние, чтобы он не мог его услышать, и, в свою очередь, стучит по панцирю Долгощупа.
– Кто еще уходит?
– Насколько я помню, двое. Узкотел и Гладкошкурка.
