Они шли и шли, время от времени сверяя направление по намагниченной игле. Через бескрайние неприглядные поля, где еще неделю назад зеленели леса, а теперь остались лишь черные головешки и потеки застывшей грязи. Через дороги, которые теперь невозможно разглядеть даже в упор. Сквозь чудом уцелевшие клочки ельников и сосняков, где на деревьях сохранились только отдельные рыжие иголки. Мимо деревень, где на месте домов стояли лишь печи и валялись обгоревшие бревна.
Мир был мертв, не тронутая огнем трава выглядела неживой, ее листочки не выпрямлялись после того, как на них наступала нога. Не порхали птицы и голос тоже не подавали, в грязи не видно следов, даже южные твари не торопились показываться.
Слишком много яда, лишь очень редкие создания способны существовать при таком содержании пепла, но они не любят удаляться от разломов, их вотчина – приполярные области, на север забредают редко и неохотно. При низких концентрациях заразы стремительно теряют силы и умирают, на пепел завязано все их существование. Из-за этого некоторые выглядят столь экзотично, что для их семейства даже название придумали – пепельные химеры.
Но Трой и остальные все равно поглядывали по сторонам с опаской. Риск нарваться на создание пепла остался, а об опасности таких встреч они наслышаны. Выжившие счастливчики рассказывали много ужасного, и часть этих рассказов будущим рашмерам поведал сэр Транниллерс, а потом еще вволю наслушались ужасов в школе Хольдеманг – это было самое интересное из того, о чем нудно вещал Примус.
Но сколько бы ни оглядывались, ничего живого не заметили. Ни единого движения, ни одного звука. Разве что во мгле колышется нечто непонятное, но это или обман зрения, или завихрения мельчайших пылевых частиц. Последние, по сути, – почти чистый пепел. Или даже чистый. Именно от них должна защищать повязка, нежелательно позволять этой гадости попадать в легкие даже в мизерных количествах.
Местность вроде бы повышалась, но, возможно, это лишь кажется из-за того, что все мечтают поверить этому. Один раз где-то справа сквозь дымку проступило что-то красноватое, колышущееся, похожее на далекое зарево. Это не могло быть новым выбросом из Пасти Мертвеца, ведь разлом располагается в противоположной стороне. Все еще горят леса или пламя пожирает какое-то не до конца уничтоженное селение? Понять невозможно, желания выяснять истину тоже нет. Нет времени.
Со временем вообще беда, казалось, что оно мчится с невероятной быстротой. А ведь когда не надо, тянется с неохотой, будто на совесть отстоявшийся мед. Трою иногда казалось, что прошли уже все шесть часов и они вот-вот начнут падать один за другим, страдая от симптомов жесточайшего пепельного отравления. Но ничего подобного не происходило, продолжали двигаться в прежнем темпе.
Хотя кое-какие симптомы все же были. Горечь во рту – сильная до жути, до тошноты. Из-за нее то и дело приходилось сглатывать тягучую слюну, возможно, поэтому в животе то и дело ощущались неприятные покалывания.
– Надо остановиться, – попросила Миллиндра.
– Всем стоять! – скомандовал Трой.
– Примем эликсир, – продолжила девушка. – Последняя доза, больше хорошего нет, останется только слабый, при красном уровне он вообще не помогает даже рашмерам. И повязки не забудьте смочить.
Драмиррес, хлебнув причитающееся, произнес:
– Мы сейчас идем по дороге. Я столбик видел, точнее, его остатки. А еще здесь подозрительно ровно и земля твердая.
– Мне тоже так показалось, – согласился Айлеф.
Трой развернул карту, пробежался по ней взглядом, кивнул:
– Тут есть тракт, он ведет через горы. Вроде прямой, по нему мы, должно быть, пройдем быстрее, если не собьемся с пути. Дорогу слишком плохо видно, она залита грязью и почти не отличается от обочин.
– Дороги не проводят по вершинам, – заметила Миллиндра.
– Как только увидим крутые склоны, свернем на них. Я еще в подвале эту дорогу на карте приметил, но не думал, что мы сумеем ее найти. Это хорошо, что наткнулись, тут у нас больше вариантов спастись, лишь бы ее не потерять.
– А мы точно не заблудились? – спросила Айриция. – Мне кажется, что мы слишком долго ходим, уже вышли все сроки.
Миллиндра покачала головой:
– Я все время считаю про себя шаги и по отмеренному даю всем эликсир. Намного не могу ошибиться. Мы идем примерно три с половиной часа, около полутора у нас еще есть. Наверное.
– Тогда давайте шевелиться побыстрее, – взмолился Бвонг.
По ощущениям Троя, прошло около двух часов, прежде чем местность в один момент изменилась. Только что двигались по равнине, едва заметно поднимающейся к западу, и вдруг почти идеально прямая дорога завернула чуть ли
