ее боль и отчаяние и наугад метнула их вдаль. От напряжения едва не лишилась чувств, но, когда мир уже начал ускользать, в сознание вторглась плотная сияющая нить чужой поддержки.
— Я поняла, что тут происходит, — прошептала Фея ссохшимися губами. — Дэнуц был прав. Но вам лучше разобраться во всем лично.
— Обещаю, — донесся издалека бархатный голос мужчины, который всегда держал данное им слово.
Звона бьющегося стекла девушка не услышала. Гербицид сплошного действия отлично справлялся не только с сорняками, но и с лесными феями.
Соблюдать нормы приличия было некогда, поэтому Влад, не раздумывая, влетел прямо в окно. На пол приземлился уже в человеческом обличье. От лица, обожженного первыми лучами солнца, шел пар, который отчасти заслонял обзор. Мучившая его всю дорогу боль исчезла, будто и не появлялась. И первой, кого он заметил в комнате, стала Фея, которая лежала на узкой кушетке в дальнем углу без сознания.
Как он позволил делу зайти так далеко? Самодовольный дурак, ничтожное порождение собственных представлений о мире.
— А вот и наш главный злодей, — голос Штейна вторгся в мысли без спроса, как и сам его обладатель, что влез в размеренное существование вампира без приглашения.
Рыжебородый мастер иллюзий оказался моложе, чем он думал. Зеленые глаза с явственной искоркой безумия, тонкие длинные руки, торчащие в стороны непослушные вихры — совсем мальчишка. Недаром он так понравился Вррыку — волк и сам был еще молод. И так плохо разбирался в людях.
Смотреть на оборотня, сидящего у ног противника, не хотелось. Граф скрестил руки на груди и приступил к главному:
— Вы отпускаете женщин, мы остаемся выяснять отношения наедине. Заказ давали на меня, так что им здесь не место. Я понял ваши претензии относительно трагически погибшего наставника и готов на них ответить. И рад, что с того момента, как испуганный паренек уполз в кусты, он возмужал настолько, что сумел поставить на уши всю округу.
Дарк дернулся что-то возразить, но умолк, едва Штейн махнул на него рукой.
— Это не входило в мои планы, но я готов обсудить некоторые новые условия, — маг растягивал слова, явно получая удовольствие от происходящего. — Ты ведь хочешь спасти Баньши?
Удержаться от взгляда в сторону дивана Влад не смог. Куда умнее было бы сымитировать безразличие и не давать сопернику повод довольно рассмеяться.
— У меня есть противоядие, — помахал пузырьком Штейн. — Ты обещаешь не нападать на меня и Дарка, а я возвращаю ее к жизни. Потом мы выясним, кто из вас одержимый, и отправимся искать отсюда выход. Кто будет возражать, лишится жизни. Авось «кроличья нора» откроется и рядом с трупом.
— Как я могу быть уверен, что вы не лжете? — Граф подивился звучащему в его голосе безразличию.
— А у тебя нет выбора, — пожал плечами рыжебородый. — Либо ты принимаешь мое предложение, либо остаток вечности мучаешься совестью по поводу кое-чьей смерти.
— Соглашайся, — невнятно пролаял сбоку оборотень. — Проигрывать надо достойно. Так, чтобы победителю стало нестерпимо стыдно за позорную победу.
Влад бросил короткий взгляд на волка, сильно жалея о том, что в свое время так и не взялся тренировать воспламенение взглядом. Бред, конечно, заблуждения, но вдруг на одного предателя искры хватило бы.
Стоящий в стороне Охотник демонстративно достал из сумки знакомую Графу черную коробочку. Сжал ее пальцами, и по одной стороне шкатулки побежали синие искры. По хребту прошла неприятная дрожь узнавания.
— Хорошо. Даю вам слово.
— Молодец, умный вампир, — глумливо хихикнул Штейн и бросил Дарку пузырек. — Позаботься, чтобы она проглотила не меньше половины. Экстракт сока кукурузы наполовину нейтрализует гербицид. Наши ученые пока не придумали феномену объяснения, но действует хорошо.
Когда Фея закашлялась и открыла глаза, Влад снова почувствовал пульсирующую в голове боль. Мысли девушки скакали и путались, не желая складываться в связные предложения. Это отвлекало, не давало ухватить главную разгадку.
— Ты знаешь, что на самом деле случилось с Шеймусом?
Выстрелил наугад, но попал точно в цель. Лицо мага вытянулось и стало похоже на восковую маску злобного божества, искаженную страшной гримасой. Штейн молчал, мучительно пытаясь сглотнуть, не в силах произнести ни слова.
