мире! Так вот. В городе хлыщ объявился, грозится с тобой покончить. Ты подожди, глаза-то не закатывай! Зовут Фрэнком Штейном. Видать, из немцев, если судить по фамилии. Он навроде мага, коробочки у него волшебные да порошки всякие. С виду странный, не из нашенских точно. Ведет себя будто дурачок какой. Да еще рыжий, кудрявый. Но вот глянешь ему в глаза и обмираешь. Опасный тип, точно тебе говорю. У старины Григора нюх на такое дело.
— То-то ты ночью ко мне в замок притащился, — хмыкнул Граф. — И чем же, интересно, я не угодил бродячему чародею?
— Люди говорят, он за поруганную сестру мстить собрался. Соблазнил, значится, ты девицу, да и умертвил, как насытился. А той всего шестнадцать годков минуло. Еще над трупом потом куролесил. Терьеру какую-то пристрелил и книгу стащил. Со священными текстами.
— Пристрелил собаку? — За серьезным тоном вопроса насмешка почти не читалась. — Как гнусно с моей стороны. В дракона при этом не превращался?
— Про ящера ничего не слышал, — поскреб взлохмаченную голову старик. — А ты чего, вправду можешь?
— Нет, — Влад скрестил руки на груди и постукивал пальцами по плечу. — Но мои способности вряд ли имеют что-то общее с этой историей.
— Коль спросишь мое мнение, так брешет он, немчура. Про книгу я б еще поверил, кто тебя, умника, знает. Но убийства, терьеры непонятные… Сколько лет живем бок о бок. Чай, давненько казусов не случалось. Не считая случая полгода тому. Да и тогда вроде ты ни при чем был. Старика просто удар хватил. Ну так сам виноват. Не лезь туда, где кипит чужой горшок. Особенно ежели кипит он под боком у Графа.
От сказанного и последовавшего за ним скрипучего смеха Влада качнуло, но он удержал на губах скептическую улыбку. Получилось даже покивать головой, чтобы продемонстрировать готовность и дальше обходиться без казусов. Старик, однако, не обратил внимания на его вымученную мимику.
— Вот и говорю, опасный тип, — продолжал он гнуть принятую линию. — Сочинил сказочку, а по правде — ни гугу.
— Спасибо, Григор. Не стоило, право, беспокоиться из-за такой мелочи, — дыхание постепенно восстанавливалось, а чувство вины он привычно загнал в дальние закоулки сознания.
— Дело твое. Только вот еще что. Следом за Штейном в город пожаловал Дэнуц. Поселился рядом, столуется в том же месте, что и маг. А это уже пахнет серьезными делами.
— Сам Вестник? — удивился Граф, окончательно обретя контроль над собой. — И есть какие-то предсказания?
— Дуля с маком. Народ, знамо дело, повсюду за ним таскается, но тот молчит, как осетр на блюде. Не выбрал, видать, пока себе объект для стихоплетства. Но что-то намечается, это точно.
— Не вижу причин, по которым это «что-то» могло бы иметь отношение к моей персоне, — пожал плечами Влад.
К счастью для него, Вестник Дэнуц никого не одаривал своими пророчествами дважды.
— Как знаешь, нечестивец… Может, твои мелкие заодно мне крест фамильный почистят, раз я столько до тебя ноги сбивал? Ловкие они у тебя на диво, а бабкина реликвия сплошь позеленела, ничем не ототрешь.
— Буду рад помочь старому другу, — Граф щелкнул пальцами. Из-за двери выскочил один из двергов, подхватил распятие и уволок его внутрь. — Зайдешь или подождешь на пороге?
— Снаружи поспокойнее будет. Особливо без креста… Или, знаешь, пусть лучше Вррык завтра ночью занесет. Все равно будет у нас шляться, рыжая харя.
Григор развернулся и побрел в лес, оставляя позади шлейф резкого запаха собственной лавки.
Мужчина на пороге замка поморщился. Он с детства не любил чеснок.
С крыши открывался чудесный вид на лес и ближайший городок Куртя-де-Арджеш, что раскинулся у подножия Карпатских гор. После ухода старика Граф по обыкновению забрался наверх, чтобы понаблюдать, как на восточной стороне неба зарождаются первые признаки рассвета. Влад так и не нашел способа защиты от солнечных лучей, однако сейчас это не имело никакого значения. Происходящее вокруг обрыдло до такой степени, что всерьез хотелось вспомнить, как выглядит восход солнца. Если бы не одна наглая рыжая морда, которой нужна была его помощь, он бы наверняка решился сделать это сегодня.
Обычный человек удивился бы, увидев хозяина замка сидящим на перекладине от флюгера. Впрочем, обычные люди так далеко в его владения не забредали. А те, что тут появлялись, вряд ли стали бы интересоваться настроением существа, цена на уничтожение которого росла не хуже сезонного спроса на мамалыгу. Влад привык, что чаще всего его здесь называли Графом. Чуть реже — Мировым Злом. И только самые старые обитатели прикарпатских деревенек помнили, что у него есть не только родовое имя, но и богатая биография.
