говорило: отказа не потерпят. Вандель обеими руками взял влажное и липкое сердце гончей. Из разорванных сосудов сочился едкий зеленоватый ихор. Он, точно пламенем, обжигал ладони.
Даже сквозь дрожащее марево барьера Вандель видел, что взгляды собравшихся обращены на него. Все ждали, как он поступит. Эльф поднес сердце гончей к губам и лизнул его. Язык обожгло, как и руки. Плоть демона, похоже, была пропитана Скверной.
Он через силу оторвал зубами кусок и заставил себя жевать. Жесткая плоть, казалось, извивается на языке; а попав в глотку, она как будто раздулась – мертвый демон словно хотел задушить убийцу. Ванделя чуть не вырвало. Это было все равно, что глотать живого слизня.
– Пей, – приказал Иллидан, указав на лужу крови под трупом гончей.
Вандель ладонями зачерпнул немного ихора. Жжение усилилось; невзирая на тошноту и головокружение, он проглотил кровь демона. Она жгла, точно гоблинский самогон. Живот крутило – тело стремилось исторгнуть из себя яд. Переживет ли это Вандель? С ужасом он ощутил, как в желудке у него что-то шевелится, словно плоть демона стремилась вырваться, прогрызть себе путь наружу.
Иллидан пропел очередное заклинание. Вокруг него плясали сферы зеленоватого света; похожие на изумрудные солнца, они излучали жар и магическую силу. Кожа Ванделя чуть не лопалась. Между сферами простреливали молнии, образуя гудящую энергетическую сеть. Предатель изрек еще одно слово, и Ванделя пронзило разрядами. Он закричал от боли, когда его тело стало насыщаться Скверной.
Ноги подкосились, и Вандель рухнул на землю. Хватаясь за голову, он катался из стороны в сторону, как тот, чьи одежды объяты пламенем. Его терзала невыносимая боль; Предатель явно вознамерился убить Ванделя. Взглянув на Иллидана, охотник не узнал его: тот больше не походил на эльфа, его искаженную мерцающую фигуру окружала темная аура. В глазницах, пробиваясь сквозь повязку, пылал огонь чистейшего зла. Ванделя как будто затягивало в эти два колодца, в бездонную пустоту.
Его охватило странное волнение, в сердце вспыхнул гнев. Вандель потянулся к Иллидану, желая выдавить из врага жизнь, но тело не слушалось его. Чувства эльфа пребывали в смятении. Воздух зашипел, когда в нем стали проявляться четко очерченные, светящиеся зеленым руны – слова, что нараспев произносил Иллидан. Спиной Вандель ощущал, как сквозь камень Черного Храма поднимается волна Скверны; из бездны, что образовалась у него внутри, восставало нечто огромное, могущественное и злое. И оно пришло пожрать душу Ванделя.
Мир вокруг замерцал и исчез.
Глава девятая
Селение полыхало; горели кроны древних деревьев, трещали, объятые пламенем, бревенчатые дома с остроконечными крышами. Тянуло горелой хвоей; шипел, закипая, сок в стволах и ветках.
Сжимая в руке длинный охотничий нож, Вандель несся по задымленным улицам, звал жену и ребенка. По руинам скакали демоны, бесы метали огненные стрелы, между домов бродили огромные инферналы. Мо’арги в масках и броне поливали все магическим пламенем. На крыше длинной хижины в центре деревни возвышалась крылатая фигура повелителя ужаса.
Но вот Вандель увидел впереди свой дом, и сердце его на краткий миг исполнилось надежды. В приоткрытую дверь выглянул Хариэль и будто поманил отца.
Все казалось таким настоящим. Как будто пять лет боли и страданий испарились, и Ванделю выпал второй шанс спасти сынишку. Но Вандель знал: все не так, – и догадывался, что случится в следующий миг, как в кошмаре.
Мальчика утянуло в дом – только успели мелькнуть ручонки. Перепрыгнув порог, Вандель оказался внутри и там увидел сына: он лежал, широко раскрыв глаза и уставившись в потолок невидящим взглядом. На груди у него, пируя свежей плотью, сидела гончая Скверны. На шее у Хариэля поблескивал серебряный кулон, которым он так гордился.
Гончая обернулась. Ее антенны, похожие на усики огромного таракана, напряглись. Ее зубы пятнала кровь. Еще утром сын смеялся, полный жизни, и вот он лежит на полу, холодный и неподвижный. Сердце Ванделя копьем пронзила боль.
«Сладкая, сладкая боль», – раздался где-то в глубине души голос.
Сердце готово было разбиться, а голова – лопнуть. Дважды Вандель потерю не перенесет.
