Пауза. Вейла по-прежнему смотрела в стену горящим упрямым взором.
– Что-то у меня со слухом, прошу прощения. Я опять не слышу твоего ответа.
– Нет. Никакого разрешения у меня не было.
– Ага… Тогда перейдём к вопросу чуть более сложному. Ты вообще соображаешь, что творишь?
Вейла вскинула на шефа упрямые глаза.
– Шеф, я понимаю, вина моя безмерна. Но нельзя ли узнать, какой именно ущерб прекрасной Иноме нанесён визитом вот этого парня?
– Железная логика, – иномеец лучезарно улыбнулся. – Граната, брошенная в толпу, не взорвалась, и потому говорить-то, собственно, вообще не о чем. И дело следует закрыть за отсутствием состава, тскзть. Правильно я понял ход твоих мыслей?
– При всём уважении, почтенный Инбер, Антон не граната.
– О да! Ну что такое граната? Примитивное взрывчатое устройство, лишённое собственной воли, способное в самом неблагоприятном случае убить и покалечить несколько человек. Абсолютно предсказуемое, чего нельзя сказать об аборигене- иннурийце. И, как теперь выяснилось, о некоторых сотрудниках иномейской миссии.
Пауза.
– В общем, так. Заменить тебя на посту куратора проекта «Вега» сейчас уже невозможно, времени на внедрение нет. В июне проект входит в активную фазу, аппараты достигнут Иноме. В июле тебя здесь быть не должно. Имеются возражения?
Пауза.
– Я могу идти, шеф?
– Пока можешь. Да, чуть не забыл – любой предмет со склада отныне брать только с моего разрешения. Ещё раз самовольно решишь оснастить своего возлюбленного иномейской аппаратурой, пеняй на себя. Ночью вытащит спецгруппа прямо из постели. Во время полового акта. За ногу и на Иноме.
* * * Её тело излучало обжигающий жар, и кожа на моих ладонях вот-вот готова была пойти пузырями.
«Брось меня. Ты сгоришь».
«Нет».
«Ты сгоришь, и я останусь одна».
«Нет. Я тебя одну не оставлю».
«Брось, пока не поздно!»
«Поздно. Я уже люблю тебя. Я не могу без тебя».
Держа её на руках, я брёл и брёл сквозь беспросветную муть, и липкий, густой, как молоко, иномейский ночной туман сменялся свирепой иннурийской вьюгой.
«Тогда я замёрзну здесь, на ледяной Иннуру. Вот кончится жар, накопленный там, на родине…»
«Я не дам тебе замёрзнуть. Я буду греть тебя своим дыханием денно и нощно».
Там, во сне, мглу уже разгоняло сияние её глаз.
«Хороший ты какой, Антоша. Ты прав. Мы выберемся. Ну как же может быть иначе, если я тоже смертельно люблю тебя?»
Вейла…
Нудный писк электронного будильника бесцеремонно разорвал зыбкую вязь сновидения. Вздохнув, я сосчитал до трёх и разлепил глаза.
Родителей, как обычно, дома уже не было. Отец работает с 7.15, и перед этим ещё завозит маму на службу – их контора находится у чёрта на куличках, там от метро чуть не километр приходится брести…
– Ленка, Лен!
Шум воды в ванной. Понятно… Прежде чем открыть глаза, моя сестричка ныряет под душ. Не иначе в роду у нас всё-таки были русалки.
«Микма» бодро зажужжала, чуть пощипывая щёки. Энергично натирая физиономию электробритвой, я выдвинул пошире ящик стола и осторожно раскрыл кожаный блокнот. Теперь фотографий было две. На одной девчонка-малолетка, на другой взрослая девушка. Только глаза остались прежними…
