болтом пощекочу ему ноздрю, а когда тот, чихнув, откроет пасть, другим болтом механизм в нее и отправлю.
Риск все равно оставался большим, но тут ничего не поделаешь.
– Да, Блез, мне понадобится и твой арбалет, для выстрела.
Тот с готовностью кивнул: бери. Все-таки механизм, который собирался изготовить и уже приступил к работе Гаспар, получится достаточно тяжелым. Так что выстрел им наверняка ухудшит стрелковые возможности моего собственного. Для Блеза, если его оружие после всего этого начнет мазать на дистанции в двести шагов на полшага в стороны или вверх, некритично. Но не для меня, кладущего три болта на расстоянии в триста пятьдесят шагов в круг диаметром с мелкую монету. Причем навскидку, при сильном ветре и в условиях плохой видимости. Ладно, насчет «навскидку» я пошутил.
– Лео, тебе понадобятся помощники-гребцы, – сказал Блез констатирующим тоном. – Чтобы не отвлекаться на такие мелочи, как гребля.
– Любой помощи буду только рад, – только и оставалось ответить мне.
– Ну вот и готово, – буднично сказал Гаспар, продемонстрировав нечто, больше всего похожее на будильник без корпуса и с шестеренкой вместо часовых стрелок.
Шестеренку я признал. В любом арбалете она, такая большая – единственная. И роль у нее важная. Толкатель, который и отправляет в полет болт, несясь по желобу, в конце его, вместо того чтобы со всей силы ударить о его край, упирается в пружинный демпфер. Издав при этом звук, чем-то похожий на тот, что издает колокольчик, по которому ударили и тут же его приглушили. Но перед касанием толкатель передает часть уже ненужной энергии именно на эту шестеренку. Та, в свою очередь, отдает ее на рычаг, с помощью которого арбалет и взводится для следующего выстрела. И если дернуть рычаг достаточно быстро после выстрела, усилия будут почти неощутимы. Отлично придумано, ведь арбалеты сейчас по большей части двух-, а у меня и вовсе трехзарядный.
– Когда механизм сработает внутри этого чудовища, она, – Гаспар ткнул пальцем в шестерню, – раскрутившись, слетит с вращающегося валика и отправится в самостоятельный полет. Что нанесет монстру дополнительный урон.
Гаспар искоса взглянул на Рейчел: как она, впечатлилась сложностью конструкции? Судя по лицу девушки, не очень. Кстати, как и Головешка. Хотя, возможно, его реакция напрямую была связана с потерей арбалета. Впечатлялись мы с Блезом: это надо же, за такой короткий срок, в прямом смысле на коленке, создать механизм такой сложности!
– Держи, – протянул Гаспар Теду испорченный в хлам арбалет. – Можешь и это взять, – подкинул он на ладони свой механизм. – Ты же у нас Неустрашимый Тед, так кому же, как не тебе, человеку, на которого аборигены едва ли не молятся, заняться устранением?
– Как же ты меня достал! – неожиданно взъярился Головешка. – Удачи вам, истребители крокодилов.
После чего, даже спиной показывая свое возмущение, спустился с утеса и пошел в деревню, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Мы все проводили его взглядом.
«Зря, конечно, Гаспар с ним так, – подумал я. – Иногда его шутки действительно получаются очень злыми».
И в который раз дал себе обещание поговорить с Гаспаром на эту тему. Но дело близилось к вечеру, и потому терять время на всяческие сантименты было категорически нельзя.
– Ну так что, приступим?
– Лео, вы там поосторожнее! – Рейчел на миг прижалась ко мне и поцеловала.
Сбоку от нас едва слышно вздохнул тайно влюбленный в нее Гаспар, который тут же взял себя в руки:
– Пошли, Лео, откладывать дальше нельзя.
И мы пошли.
– Хороша лодочка! – Гаспар загребал на корме.
– Избавим их от крокодила – потребуем себе в уплату такую же. – Блез греб на самом носу.
Я находился посередине, держа наготове сразу два арбалета. Свой, чтобы разозлить крокодила и заставить его открыть пасть. И арбалет Блеза, заряженный болтом с прикрепленным к нему вместо наконечника механизмом Гаспара.
Лодка действительно была неплоха. Узкая, длинная, поскольку выдолблена из цельного ствола дерева, она легко скользила по водам лагуны. Сбоку от нее, на двух шестах, было прикреплено нечто вроде поплавка, что придавало ей немалую степень остойчивости.
«В такую и мы все поместимся, и золото наше спокойно положим», – размышлял я, не сводя глаз с хозяина лагуны.
