Лишившись перстня, внешне Головешка не изменился нисколько. Вздохнув и незаметно указав на него глазами Гаспару – присматривай, мол, за ним, и я полез вниз.
Вернулся я быстро. Оглядел приготовившихся к тяжелому бою товарищей и заявил:
– Расслабьтесь, драться нам не придется.
– Что, дикари угнали наш корабль с сокровищами? – первым вопрос задал Головешка.
– Нет.
– Они забрали сокровища, но оставили лодку? – Судя по виду Гаспара, он подготовил себя к такому исходу, заранее смирившись с потерей золота.
– Нет.
– Дикари побоялись напасть на лодку и ждут нас теперь на выходе из грота? – выдвинул свою версию Блез.
– Нет.
– Головешка был прав, никаких дикарей там не было, и Барри просто лаял на птичек? – предположила Рейчел.
– Нет.
– Но, по крайней мере, Барри-то живой?
Я уже по привычке едва не ляпнул очередное «нет», когда вовремя себя одернул.
– Живой. И даже царапины на нем нет.
– Так что же там произошло?
– Пойдемте, и сами все увидите: долго объяснять. Оружие можно не вынимать – оно нам не понадобится.
Картина, которую я наблюдал несколько минут назад в одиночку, не изменилась нисколько. Все так же палуба «Принцессы Рашель» была завалена телами туземцев, и прямо по ним, изредка порыкивая, важно расхаживал наш пес Барри. Порыкивал он больше для профилактики, потому что никому из дикарей даже в голову не приходило не то чтобы подняться на ноги, но даже пошевелиться. Лгу. Тот из них, который находился у статуи богини Элекии, стоял на ногах и мало того – двигался. Особенно активно в тот момент, когда Барри оказывался рядом с ним: дикарь начинал натирать статую с удвоенной энергией. Судя по всему, занимался он этим долго, поскольку от юбочки из птичьих перьев, которой он и доводил богиню до зеркального блеска, остались лишь жалкие остатки, а сама Элекия сияла так, что, казалось, светится изнутри. Платье Рейчел, в котором прежде щеголяла богиня, было аккуратно сложено у ее ног. Косынка с вуалью лежали сверху.
Некоторое время мои спутники созерцали молча. Затем, прочистив горло, Гаспар сказал:
– Получается, Барри их в плен взял?
– Получается, – ответил ему не меньше ошарашенный Блез.
– Убить их всех надо, – деловито заявил Головешка. – Нам лишние рты ни к чему.
– Зачем? – накинулась на него Рейчел. – Что они тебе плохого сделали?
– А что, Теодор дело говорит, – неожиданно легко согласился с ним Гаспар. – На вот, держи, – попытался он сунуть ему в руки свой топор. – Ты же теперь настоящий мужчина, а у тех принято так: предложил что-нибудь – сам и сделай. Поруби их на части, Бестрепетный Теодор! Или твоя смелость только на крокодилов с гадюками распространяется? – добавил он после того как Головешка, спрятав руки за спину, на всякий случай отступил от него на пару шагов назад.
Дикари видеть ничего не могли, поскольку лежали, уткнувшись лицами в палубу. Но слух у них от этого не пострадал нисколько, и потому, услышав разговор Гаспара с Головешкой, они попытались покинуть борт корабля. Правда, Барри сразу же навел порядок. И лишь перья в руках аборигена мелькали с удвоенной скоростью.
– Гаспар, ты чего?! Зачем их всех рубить?! Что мы, звери какие-нибудь?! Лео, скажи ему!
– Шутит Гаспар, – успокоил я Рейчел. «А заодно убеждается, что Головешка снова стал прежним».
Самого меня больше всего заботило то, что натирающий статую дикарь полностью остался без одежды, и стоит только ему повернуться!..
– Головешка, Рейчел, прикроете нас на всякий случай. Блез, Гаспар, пошли. – И, поймав на себе донельзя удивленные взгляды последних: – После объясню, – добавил я уже только для них.
Оказавшись на борту корабля, первым делом я заставил дикаря надеть на себя платье Рейчел.
То самое, что лежало у его ног. Но когда он потянулся за косынкой и вуалью, покачал головой: не надо.
– Ну так что, Лео, будем их всех рубить? – Гаспар перекинул топор из руки в руку. – Хотя можно и не всех, пару-другую: так сказать, для профилактики. Кого бы для начала выбрать?
