чувствовал, что с ним почти наверняка захочет пообщаться Бужыр. Неплохо бы к тому времени раздобыть хоть какое?нибудь оружие. Хотя бы тот же кинжал, чтобы спрятать его за пояс. Да вот только дампы своими кинжалами не разбрасываются…
* * *
– Жнашыт, ты думаешь, шо Тим не врет?
Вождь уставился на Убоша тяжелым, немигающим взглядом, и командир септа непроизвольно отступил назад.
– Думаю, шо нет, Бужыр. Он шам на наш наткнулша. И обрадовалша – я по лишу жаметил.
Разговор проходил в «апартаментах» вождя – большой комнате, выходившей окнами на затон и Москву?реку. Комната была обставлена с невиданной для «мусорщиков» роскошью: в углу стоял широкий топчан, а в центре располагался деревянный стол с несколькими табуретками. За столом сейчас сидели Бужыр и колдун Ашаб. Перед ними были выложены в ряд пять голов: три, косматые, еще недавно таскали на своих плечах нео; две, лысые и пупырчатые, принадлежали осмам.
– Тоже мне, жаметил он. Иж, хлажаштый, – буркнул вождь. – А шехо ему радоватша?
– Он думал, што жаблудилша.
Убош скромно топтался почти у входной двери – за стол его сесть не пригласили. Что поделаешь, если рожей не вышел.
– Вот как…
Бужыр с шумом втянул воздух через ноздри. Первый шок после известия о гибели Гажа, Бума и других молодых дампов уже миновал. В конце концов, в мире, где обитали «мусорщики», смерть была явлением более чем привычным – почти ежедневно кто?то погибал или сам подыхал от болезней. И все?таки вождь очень расстроился: мало того, что клан потерял шесть бойцов, так он еще и лишился двух наследников.
Хотя Бум, конечно, наследник был относительный, Бужыр всегда сомневался в своем отцовстве. Но на худой конец и он бы сгодился. Теперь же ни Гажа, ни Бума – пали смертью храбрых. А этот безмозглый хомо каким?то невероятным образом сумел выжить.
Конечно, община в результате может получить очень сильного воина и самца. И в этом плане Тим уж точно заменит Гажа, а то и Гажа и Бума, вместе взятых. Глядишь, и новых «хомо дампус» наплодит, как выражается умник Пуго. Если, конечно, мозгами опять не подвинется. В смысле – не вспомнит о том, кто он есть на самом деле. Ну, может, и не вспомнит…
А сыновей все равно жалко, никто их не заменит. И новых уже не получится. Здоровье не то, на самок давно смотреть не хочется. Какие самки, если половина ребер сгнила до такой степени, что живот за спину вываливается? Тут бы протянуть еще несколько зим, пока силы позволяют… Думал, подрастает надежная смена, а теперь что? Спрашивается, кому теперь власть передавать вместе с накопленным золотишком?
По всем раскладам получается, что надо срочно выдавать замуж Кухе, старшую дочь. Дозрела уже самка, задница, что круп у фенакодуса. Глядишь, и родит наследника.
Только вот за кого выдать? Жидкая нынче молодежь пошла, сплошные доходяги и придурки. Даже обрядов толком не знают, зато моду завели всякую дрянь по углам курить… Да еще и эти, как там Пуго говорит? Ага, импотенты… Как же, дождешься тут наследника, ага…
– Шо делать будем, Бужыр? – робко подал голос Убош.
– А шо делать? – сердито отозвался вождь. У него возникла неясная мысль, но Убош сбил его с панталыку, не дав додумать до конца.
– Да ш Тимом. Он во дворе шыдит. Я Шуба к нему приштавил, шоб караулил.
– Пушть пока пошыдит. Ты вот што, шходи к жавхожу, принешы жбан наштойки. Мы тут это шамое…
– Вот это верно, Бужыр, – с энтузиазмом подхватил Ашаб. На макушке у него торчал округлый колпак с кисточкой – один из символов особого статуса, который колдун имел в клане. – Большое горе шлушылошь, надо шердше ушпокоить. А то на тебе лиша нет.
– Как нет лиша? – удивился Бужыр, трогая себя за щеку.
– Я это в переношном шмышле. Переживаешь ты шыльно. И я тоже. Горе?то какое.
– Да уж, – сказал Бужыр. – Горе такое.
– И я о том же. Только вот шо. Надо бы поминки для вшего клана уштроить. Шешть шеловек, вшо же. Хотя они и не воины ешо были, но народ пережывает. Надо бы шделать поминки – пушть народ ушпокоитша.
– Думаешь?
