уже не жизнь, а агония.
Полюбовавшись на плоды своих рук, Тимур с отвращением сплюнул. Да уж, умерла так умерла. Какой только погани на белом свете не встретишь. А ведь еще не вечер. Или вечер?
Он посмотрел вокруг и перевел взгляд на небо. Солнце явно клонилось к закату. И интуиция подсказывала Тимуру, что засветло к «лесным» он уже не доберется. Значит, надо готовиться к ночлегу.
Примерно в сотне метров впереди, в стороне от дороги, темнели остатки многоэтажки. Они могли таить сюрпризы, поэтому следовало осмотреться там при солнечном свете и, в идеале, найти укромное местечко. Такое, куда даже днем не всякий мут сунется. И обязательно под крышей, потому что небо затягивали облака. Очутиться среди ночи под струями ливня… Брр…
Тимур зябко повел плечами. А ведь похолодало к ночи. Где тут моя клюка?.. Ага, вот она.
И он медленно похромал по дороге, поглядывая на развалины…
* * *
– Хомо идет шуда, – прошепелявил низкорослый мутант с клинообразной головой, выглядывая из проема окна. Он весь – от ног и до макушки – был обмотан в разноцветные тряпки. И держал в руках примитивный арбалет, изготовленный из дерева.
– Пгямо шуда? – спросил второй мутант, сидевший у стены на корточках. Рядом, у ног, валялся шестопер.
– Ты, Шуб, шовшэм тупой, да? – с раздражением отозвался арбалетчик. – Я же шкажал, што шуда. Жашэм перешпрашивать?
– Шам ты тупой, Жаб. Шпгошыть нелжа? И шэго ты так жлишша?
– Жлушь, потому што жрать хошу, – сказал арбалетчик.
– Шкого пожгем. Там шэлый шиам лежит. Интегешно, пошэму хомо не штал его ешть?
– Наверное, боялша отравитша.
– Гажве можно отгавитша едой? – Шуб от удивления выкатил круглые глаза. Они у него, как и у Жаба, были с вертикальными зрачками. И полностью лишены век.
– Хомо могут. У них шлабые желудки.
– Угоды.
– Ешо какие, – согласился Жаб. – Но этот молодой. И крепкий. Шиама не каждый жавалит.
– Молодой, это хогошо. Мяшо мя?я?ягкое, – мечтательно протянул Шуб. – Убьем?
– Ты, Шуб, шовшэм дурак, да? – Жаб аж подпрыгнул от злости.
– Пошэму?
– Потому што Бужыр жапретил убивать хомо иж Капитолия.
– Шовшэм?
– Нет, ты тошно дурак. Иди шообшы Убошу, што хомо уже ближко. Пушть выдвигаютша.
– А ты? – Шуб, поднявшись с корточек, посмотрел на Жаба.
– А я тут оштануш. Ешли што, подштрелю хомо в ногу, штобы не убежал.
– Он и так не убежит. Он же хгомой.
– Шылно умный, да? Дуй к Убошу, шкажал. И шештопер не жабудь, умник.
– Не жабуду, – буркнул Шуб. – Вешно ты, Жаб, дгажнышша.
Арбалетчик промолчал, сосредоточенно глядя в оконный проем. Шуб, хотя и балбес, но в чем?то прав. Из молодого хомо получился бы замечательный окорок. Может, и получится еще. Но позже, когда Бужыр его допросит. А, может, и после того, как хомо оплодотворит всех самок клана.
Бужыр говорит, что иначе нельзя. Иначе, мол, вымрем. Ну, ему виднее. Клан и вправду вымирает. Скоро и оружие в руках держать будет некому. А все потому, что у них, дампов, дети совсем рождаться перестали. Особенно мальчики. Колдун Ашаб говорит, что это из?за радиации. Ну, колдун все знает, ему виднее.
Он бы, Жаб, этого молодого хомо лучше бы убил. И съел. Все равно он в клане не приживется, слишком взрослый. Вот пацаны, это другое дело. Из них, если правильно воспитать, настоящие дампы вырастают. Но это, опять же, не его дело. Бужыру и колдуну виднее.
Пожрать бы скорей. Пока остатки сиама муты не растащили. Тут их хватает, особенно всяких падальщиков.
Жаб сплюнул. Он искренне ненавидел всех мутантов, включая хомо и прочих человекообразных. Миром должны править
