«томпсоны». Контрабандой их сюда везут, найти не проблема, но на них можно спалиться. Да и контакты с местным криминалом, как я уже сказал не раз, стараюсь сводить к минимуму. К счастью, у меня есть друг Рауль, и он эту проблему снял.
– Бляхи?
– Сингер достанет, – ответил я. – Вместе с повязками.
Специальный дивизион форму обычно не носит, но при необходимости для опознания надевает бляхи со звездой Лиги Наций и надписью по кругу «Метро Полиция Зоны Большого Каира» и сине-белые же повязки на рукав. Вот они нам и нужны.
– Костюмчик только попроще купить не забудь, – напомнил я. – Серенький, дешевый.
– Я помню. Что дальше делаем?
– Раз ты приехал, то… – я задумался, – то тебе завтра утром лучше бы с нами поехать. С Ианом и со мной. Будем смотреть тоннель. Рабочий комбинезон есть?
– Шутишь? – Рауль даже возмутился.
– Без него никак. Купи сегодня.
– Если успею.
– Лучше успеть. У нас с Ианом есть комбинезоны коммунальной службы, так что ты в любом можешь быть. И подъезжай к девяти утра к его гаражу.
– Что-нибудь с собой брать?
– Револьвер возьми на всякий случай. И что-нибудь на голову, чтобы лицо не запомнили. Только не маску.
– Как-нибудь соображу. Тебе налить чего-нибудь?
– Ты с ума сошел, рано еще. – Я показал ему свои часы. – Ты там совсем в своем Марселе распустился.
– Это я просто про тебя плохо думаю, – усмехнулся он. – Как с тобой связываться?
– Через Иана пока. И пользуйся лучше уличными телефонами, тоже на всякий случай.
Машину с шофером я заказал на четыре часа, рассчитывая приехать чуть раньше. Надо и «невесте» продемонстрировать нетерпение, и оглядеться немного заранее. Это не последний шанс добраться до кабинета вице-губернатора, но это хороший, большой, толстый такой шанс, его надо использовать.
Машина оказалась тем же самым «Паккардом», а шофер тем же самым Гастоном, улыбавшимся мне уже в тридцать два зуба, потому что чаевые в прошлую поездку я ему оставил щедрые, не поскупился.
– Рад вас видеть снова, мсье, – поприветствовал он меня по-французски, распахивая передо мной дверь. – Куда сегодня?
– В то же самое место, Гастон. Дорогу помните?
– Разумеется, мсье. – Дверь захлопнулась, и он быстро сел за руль.
На отчаянном каирском солнце машина нагрелась, хотя, похоже, и стояла до этого в тени, так что мне пришлось опустить боковое стекло. Ветер тоже освежающим не ощущался, как раз начинается самое летнее пекло. Вроде и привык, но иногда тяжеловато. И одежда мнется так, словно ее никто никогда не гладил, но и с этим ничего не поделаешь. Тут даже «официальный» цвет автомобилей не черный, а белый, как вот у этой, на которой меня сейчас везут, – в черной машине вообще как в печке будешь сидеть. В духовом шкафу.
– Включить радио, мсье? – спросил Гастон.
– Да, французскую станцию, пожалуйста.
– У меня всегда на французскую настроено, – гордо сообщил он.
Понятное дело, что у каждого сеттльмента свое радио, его обычно тамошние обитатели и слушают. Запел женский голос, сильный и глубокий, настолько привлекший внимание, что я спросил у Гастона:
– Кто это поет?
– Эдит Пиаф, мсье. Не уверен, что ей место на радио. Кто-то застрелил ее любовника, а потом оказалось, что он оставил ей все наследство[7]. Не кажется ли вам это странным?
– Пожалуй, – кивнул я. – Впрочем, я никогда о ней не слышал, а публика любит распространять сплетни.
– Особенно парижская, мсье, – согласился со мной Гастон. – Парижане живут сплетнями, без сплетен они просто вымрут. Вы из Парижа?
– Долго там жил, – не стал я уточнять и заодно поощрять излишнее панибратство, надо держать марку светского сноба.
Гастон меня понял и замолк.
У резиденции вице-губернатора машин пока не было, я приехал рано, до назначенного времени еще полчаса. «Паккард»
