теперь заново мыть все.
Я впустую обошел всю отмель, промывая лоток за лотком, пока не добрался до мелкой, по середину голени, протоки между ней и берегом. Зачерпнул еще один, вернулся на облюбованный валун и даже не домыл до конца, до чистого шлиха, когда увидел в темной массе нечто блестящее. Выхватил пальцами, промыл в воде, уронил себе на ладонь.
— Любимая…
— Что? — Мила обернулась.
— А вот что! — встал я и протянул ей самородок. — Держи. Самый первый. Пусть будет твой.
— Это что?
— Это золото. Взвесить только надо. Амулетик давай тебе сделаем из него.
И тут же Смирнов окликнул меня:
— Коля!
— Что? — обернулся я к нему.
— Тут есть золото! Уже в четвертой пробе есть. Все я правильно прикинул, понял? По ручью его гонит, жила там где-то, а тут все к отмели прибивает.
— Как ручей назовем? — Мила взяла самородок на ладонь и покатала пальцем.
— Милочка, ты и называй, — откликнулся Петрович. — Мы люди воспитанные, даме место уступаем.
— Тогда Золотой, как еще?
— Так и запишем, — прокомментировал Платон. — Вы это… учите мыть давайте. До темноты еще далеко.
— Сейчас, шлих еще промою, надо содержание прикинуть.
Но я даже так видел, что в лотке чешуйки золота есть. Тут оно оседает, а с той стороны отмели нагоняет более легкую породу. Но если отмель копать, то там точно найдется.
— А взвесить есть на чем? — Мила уже вся в самородке была. — Никогда сама не видела, — пояснила она для меня.
— В большой синей сумке весы. Платон, ты пока меня покарауль. — И я полез в карман бродней за магнитом, чтобы собрать шлих.
Кто бы что ни говорил, но домашний арест — это много-много лучше камеры. Дома ты сам себе хозяин. Когда захотел, тогда и встал. Выпить пива, сходить в баню или потягать штангу — решаешь сам. О еде и круге общения и говорить не приходится. Лепота практически.
Невозможность выйти за четко очерченные границы нисколько не напрягала, напрягала вполне реальная перспектива отправиться в изолятор. Договорится промеж собой начальство — и возьмут под белы рученьки. Есть улики, нет улик — когда такие мелочи дружинников волновали в самом-то деле?
Ну а пока я жил в свое удовольствие. На выходных заходил Петр Наумов, хитро глядел, расспрашивал о всяком. Я отвечал уклончиво и в собственной невиновности больше не уверял. Один черт не поверит, так к чему человеку картинку в голове сбивать? Мало ли что тогда на ум взбредет.
И без того не знал, чего ждать от подставивших нас с Климом уродов. Им бы на дно залечь и не отсвечивать, но мало ли какая моча в голову ударит? А в доме оружия нет.
Ну — почти нет. Я изъял у Ивана его многоразовый «Щелчок», а заодно перенес из кладовки в спальню бандуру «слонобоя» — жезла «свинцовых ос» столь древнего, что никаких блокировок там не могло быть по умолчанию. Непонятно, как вообще сертифицировали.
А свинцовый шар весом сто шестьдесят граммов любой амулет вынесет, только алхимический «Ангел-Хранитель» и спасет. Но внутри городских стен алхимическую поделку носить не станешь, чистый криминал.
Так что я отодвинул стол от стены, чтобы он оказался прямо напротив двери, и выложил на него жезл «свинцовых ос». Точнее, выставил — Иван не поленился соорудить импровизированные сошки: просто обрезок трубы с приваренными под углом сорок пять градусов упорами.
