русло, горы свернут. Сейчас в глобальных разрушениях нужды не было, зато имелось кое-что и для грубой физической силы.
– Тот горох, что мы поставили размокать, еще не скоро будет пригоден для варки. Зато я заметила жернова.
Оля указала в угол комнаты.
– Разберешься?
– Легко…
Рисковал, конечно, но не могло же первобытное устройство для измельчения оказаться запредельно сложным.
Угадал. Проще не бывает. Два тяжеленных каменных блина лежат один поверх другого. Нижний – массивный и неподвижный. Верхний – более легкий даже по виду. В нем, по центру, небольшое сквозное отверстие. Похоже, для засыпки. Крутить жернов, судя по конструкции, предлагается, держась за длинную жердь, одним концом вертикально установленную в дырку, смещенную к краю верхнего блина, а вторым уходящую к стропилам. А для выхода готовой продукции имеется пропил в нижнем камне. Дешево, надежно и практично…
Леонид осторожно попытался привести механизм в действие. Но, как оказалось, полумеры здесь не действовали. Камень сдвинулся с места только после того, как Леонид приналег на жердь со всей силой. Со стоном и скрежетом. Причем вполне возможно, что эти звуки издавали не жернова, а сам Бурый…
«Фига себе, приспособление для облегчения женского труда! Идеальный тренажер для армрестлинга. Это ж какой лошадью надо быть, чтобы такую технику пользовать? Теперь понятно, почему женщины раньше могли этих самых лошадей на скаку останавливать…»
– Ну как, Данила-мастер? – полюбопытствовала Оля. – Будет толк?
– Усе пучком, госпожа хозяйка, – преувеличенно бодро отрапортовал Бурый. – Сейчас усе перемелем. Только засыпать успевай… Где там наш горох?
– На столе…
Сообразив, что объем приемного отверстия не зря именно такой, а не больше – Леонид на пробу взял немного. Полгорсти.
Засыпал и принялся вращать жернова. Оказалось, что они только начинают движение тяжело, а потом сопротивление уменьшается, и нагрузка становится вполне посильной. Особенно, если крутить не только рукой, но и наваливаясь всем телом.
В общем, приспособился. И даже ощутил некоторую гордость. Мол, выкусили, да? Я с вашей техникой разобрался, а вот как бы вы освоились в моем времени.
Рано радовался.
Жернова обернулись уже раз пятьдесят, а горошины, как и вначале процесса, перекатывались в центре круга совершенно целехонькие и совершенно не собирались превращаться в муку.
«Что за фигня?»
Леонид остановил вращение.
– Так быстро? – удивилась Оля.
– Нет, я пока только настраиваю агрегат, – частично отшутился тот.
Леонид зажег свечи и стал рассматривать жернова внимательнее.
– Блин, ну примитивное же устройство. Два камня и станина… – забормотал негромко. – Стоп, а это что за фигня? Зачем на станине какие-то клинья? Для установки горизонта или… Конечно же! Дубина ты стоеросовая! Трудно было сразу сообразить? Зерна имеют разный диаметр, и для помола всякий раз нужно выставлять разный зазор между жерновами.
В любом деле самое важное – понять принцип. Дальнейшее – всего лишь вопрос времени.
Вскоре жернова завращались уже не со скрипом, а под бравурный напев новоиспеченного мельника. Поскольку обнаружилась еще одна приятная мелочь. Когда между камнями оказалась смазка из зерен и дерти, они заскользили на порядок легче. А когда из лотка потекла тонкая струйка гороховой муки, пусть и с большим содержанием мелкой крупы, Бурый ощутил такое самоуважение и прилив сил, что даже пожалел, что Ормульв Травник не запас гороха побольше.
– А блох не боишься?
Леонид заскреб ложкой по дну казана, выгребая остатки горохово-грибной каши. Голод, мастерство поварихи и щепотка соли, все-таки обнаруженной среди запасов Ормульва Травника, превратили это варево в абсолютно съедобный и даже вкусный ужин.
– Дырку не протри. Чужая посуда…
Оля сидела, поджав босые ноги на лежанке, застланной поверх сенника огромным меховым покрывалом, сшитым из полудюжины звериных шкур разного окраса. В полутьме хижины ложе выглядело таким огромным, что фигурка девушки казалась плюшевой
