ощущалась слабее. И потом, когда ты только очнулся. Наверное, ты тогда просто ещё не восстановился до конца, да?
— Может быть, а может и нет. Помнишь ту клятву на крови? Постарайся определить, твои ощущения до сильно отличались от ощущений после?
— Я не знаю, — проговорила она уже смущённо. — Я тогда об этом не задумывалась. Сначала… ну, больно было, когда я попробовала проверить. Да и потом тоже не проверяла. Но на следующий день ты уже точно ощущался совсем иначе!
— Любопытно, — задумчиво проговорил маг.
Сбивчивые объяснения шаманки только подтвердили его предположение. Он уже почти не сомневался, что женщина чувствует сквозь его маску из-за кровной связи, образованной клятвой. Он вплёл в чары клятвы только стандартные необходимые защитные уточнения, не позволяющие воспользоваться этой связью для причинения вреда и осуществления поиска (разумеется, в одностороннем порядке: страховка никогда не бывает лишней), и маскировка в этом списке отсутствовала.
Это открытие, кстати, объясняло странную самонадеянность Остролиста. Если старший шаман что-то знал о пришельцах из соседнего мира — а Хаггар в этом уже почти не сомневался, — то вполне мог принять за подобного и самого Хара. Не исключено, что он с подобными уже сталкивался и точно знал, как можно с ними справиться. Вполне возможно, уже когда-то проделывал подобный трюк.
А если Остролист что-то знает, тогда есть ещё один вопрос: почему он ничего не предпринял для поисков Вишни? Либо он заодно с местными, во что поверить достаточно сложно (зачем бы ему тогда демонстративно ссориться с самим Харом?), либо он просто не хотел рисковать своими людьми, подозревая или точно зная, что пропавшей женщине они уже не помогут. Тем более он наверняка не знает, откуда именно приходят эти чужаки. Он однозначно лучше осведомлён об устройстве окружающего мира, чем Брусника, но вряд ли настолько.
— В этом Амираде ты тоже чувствуешь силу. Он слабее меня?
— Да, — без раздумий подтвердила женщина. — Он тоже опасный, но не такой. Он… такой, каким ты был, когда болел! — сообщила она, радуясь своей догадке.
— Отлично. — Хаггар удовлетворённо улыбнулся и коротко поцеловал маленькую шаманку, только что окончательно развеявшую его сомнения. — Молодец, развивай чутьё и дальше.
— Хар, а можно я кое-что спрошу? — тихо проговорила она, когда мужчина поднялся на ноги и принялся оправлять одежду.
— Валяй. То есть спрашивай.
— Я… многого не знаю, — медленно начала она. — Но я всё равно вижу и чувствую, что это странное место тебе ближе и понятней, чем моя родная земля. То, что здесь вокруг, вместо леса, оно… мне кажется, оно очень похоже на твою силу. Ты… правда не хочешь остаться здесь?
Не торопясь отвечать, Хаггар смерил женщину задумчивым взглядом. Вопрос был гораздо серьёзней, чем казалось самой дикарке, и следовало ответить на него для начала хотя бы самому себе.
А в самом деле, почему бы не остаться здесь? Этот мир и правда гораздо понятнее на его взгляд, дружелюбней. Сам мир. Добиться нужного отношения от людей… тоже можно. Просто убрать маскировку, и страх перед силой, помноженной на странное поведение и уверенность чужака в себе, заставит их преклонить колени. Заставит искать благосклонности, пресмыкаться, лебезить.
При желании он мог бы стать властелином всего этого мира, как бы он ни выглядел. Или даже двух миров, объединив их под своей рукой. Единоличным правителем.
Бывший владетель Верас знал, как управлять людьми: это входило в обязательную программу его обучения. Наверное, он смог бы сделать что-то такое, что обезопасило бы его от этого страха, пусть не до конца, но во многом. Наверное, его не смогут убить те недовольные, которые всё равно найдутся, каким бы хорошим правителем он себя ни показал.
Страх и непонимание часто порождают ненависть. Готов ли он стать объектом её приложения? Ради безграничной власти над двумя мирами. Ради силы, пропитывающей всё вокруг и гораздо более ласковой к нему, чем Лес. Этот мир действительно походил на его собственный куда больше, чем родина Брусники, даже лучше: если Лес — рай для магов со светлым даром, то его отражение — рай для самого Хара. Превосходный шанс отомстить мирозданию за роль изгоя, отвергнутого всем и всеми.
Хаггар попытался и не сумел найти в себе ни малейшего отголоска подобных желаний. Чужой ненавистью и страхом он был сыт по горло. Страхом, ненавистью, войной, властью казнить и миловать, самовольно присвоенным правом вершить чужие судьбы. Стоило ли бежать от них, чтобы добровольно взрастить снова? Да, здесь никто ничего не сможет ему противопоставить. Но разве это что-то всерьёз изменит? Он так и останется одиночкой, вызывающим страх изгоем. Пусть не гонимым и преследуемым всем
