— Я напишу отчет о твоем выступлении.
— Это другое дело. — Джейми, не говоря больше ни слова, пошла рядом.
— Джейми, — твердым голосом произнес Сэм, — тот голос, что я слышал из окна — из лаборатории № 6 — это был мой голос. Вот почему он был мне знаком.
— Ты считала, что это узник, помнишь?
— Ну да.
— И ты решила, что этот узник и есть Кевин.
— Это было предположение.
— Но Кевин существует, Джейми. И он узник. И еще он мой брат-близнец.
Джейми остановилась и уставилась на Сэма, онемев.
— Сэм, если ты типа того… уматываешься, то нельзя бы это делать без меня?
Сэм подбежал к первому же фонарю и стащил с себя рубашку, обнажив шрам под ключицей.
— Вот смотри.
— Что тут смотреть, Сэм?
— Да знак, Джейми! Это шрам от операции, когда я был грудным младенцем. Врачи вырезали нарост.
— А не кажется тебе, что они заодно вырезали тебе и кое-что между ушами?
— Да почитай вот это. — Сэм достал «Профессора Флингуса», открыл на страничке со статейкой о близнецах и сунул ей.
Джейми пробежала глазами заметку.
— Так этот нарост… это то самое? Тератома? — проговорила она, вытаращив глаза.
— Точно я, конечно, не знаю. Родители об этом никогда не заикались. Они только говорили, что это была доброкачественная опухоль.
— А говорили они тебе, что у мамы должны были родиться близнецы?
— Нет.
— Так с какой стати ты решил, что…
— Но поставь себя на их место, Джейми. Врачи говорят, у вас должны родиться близнецы. Но рождается один ребенок. Здоровый мальчик. Как ему сказать правду? Вы же с Бартом сами близнецы. Каково бы тебе было, если б сказали, что ты так поступила с братцем? Почувствовала бы вину, так ведь, наверное. Одиночество. Вот они и скрыли это от меня.
— Так ты полагаешь, что поглотил его?..
— Эти ужасные головные боли… Но все ведь было куда хуже. У меня было такое ощущение, что у меня в башке толкаются двое…
Джейми отшатнулась.
— Странно все это, Сэм. Даже для меня это круто…
— Он оставался во мне, Джейми. Все эти годы. Я видел его в снах по ночам. Он сидел за моим столом. Он как две капли воды похож на меня. И я невольно выкрикивал имя Кевин. Когда я просыпался, родители стояли у кровати. У них был такой прибор, — они работали над ним все годы. Он забирает эмоции из человека и переводит их в цифровую информацию в виде электрических цепей. Они опробовали его на мне, и это чувство исчезло. Все перешло в аппарат. Кевин исчез, а я здесь как ни в чем не бывало.
Джейми истерично засмеялась.
— Но это же бред какой-то, Сэм.
— Не больший бред, чем все прочее в «Профессоре Флингусе».
— Здрасте! Есть одна существенная проблема. Если ты поглотил его, значит, его нет. Если его нет, как это он мог звать тебя из окна нижнего этажа?
— Это я бы и сам хотел знать! Но он звал. Кто знает, может, какая-то часть его выжила. Но у меня в мозгу осталась его мозговая схема. Этим объясняется транспатетр. А может, мама и папа бьются над тем, чтобы воссоздать всего его…
— Сэм, но это ни в какие ворота не лезет! Мерзость какая-то!
— Но зачем он тогда просит о помощи? Вероятно, он не способен сам передвигаться.
— Да ты послушай, что ты несешь. Выходит, что твои родители держат это, — что бы это ни было в реальности, — взаперти в подвальном помещении лаборатории целых четырнадцать лет, и никто ни разу на это не наткнулся. Ты сам-то веришь в такое? Ты
