организации. Монстром, лишившим ее права жизни, из-за чего ей пришлось сфальсифицировать собственную смерть. Из-за Омфалоса я провел годы, считая, что у меня нет матери.
Кто-то мягко прикоснулся сзади к моей руке, и от неожиданности я подпрыгнул. Быстро обернувшись, я взглянул в до боли знакомое лицо.
– М… – начал я, но тотчас опомнился: – Сестра Нэнси! Как…
– Я руководила шлюпками, – пояснила она, – пока мы спасали имущество после затопления. Как только услышала о случившемся, я тотчас прибежала сюда.
– Ты в курсе?.. – я указал на Торквина. По моим щекам побежали слезы.
– Да, – напряженным голосом, который все же не смог скрыть переживаемое ею отвращение, ответила она. – Я удивлена не меньше всех остальных.
Марко не шевелился, но Торквину, похоже, не было никакого дела до лезвия у собственного горла.
– Как… Как ты мог так поступить?! – вырвалось у меня. – Мы доверяли тебе! Ты брал нас с собой на поиски локули. Ты… Ты…
– Ты едва не погиб за нас в Греции! – подхватил Касс. – Это все не имеет никакого смысла!
Алия со спокойным и насмешливым выражением лица вышла вперед:
– Ну надо же. Все эти годы я полагала, что Омфалос – лишь продукт воображения. Выдумка. Этакий современный Оз, фикция, выдуманная компанией перепуганных людей. Иногда я начинала думать, что, возможно, им являлся Радамантус Бегад. Я редко ошибаюсь, дорогой Торквин. Но в этот раз ты меня уел. Отпусти его, Марко. Я не позволю ему насладиться радостью быстрой смерти без должных объяснений.
Марко медленно убрал меч и отпустил Торквина.
– «Омфалос», – произнес Торквин странно нормальным голосом, – это слово, которое пришло к грекам от атлантийцев. Тебе это наверняка известно.
– Оно означает «центр всего», – тихо сказала Алия.
– Этим словом в Атлантиде обозначали правителя. Слово «омфалос» можно было применить как к королю, так и к королеве. Как это называется в вашем языке – именной суффикс? – Торквин улыбнулся. – Полагаю, вы уже встречались с моим очаровательным супругом Ула’аром.
Я не знал, то ли мне смеяться, то ли шлепнуть себя по лицу, чтобы проверить, вдруг я сплю.
– Чувак, не знаю, что дали тебе курнуть эти стариканы, – с этими словами Марко вновь поднял меч, – но ты Торквин. Виктор Рафаэль Квинонес. Ты не замужем и никогда не мог быть замужем за королем Ула’аром, жившим в Атлантиде тьму столетий назад. И без обид, Торк, ты никак не тянешь на Омфалоса. А теперь стяни с себя этот наряд, разбуди Элоизу, и давайте все уберемся отсюда. Нам еще надо разобраться со Сфинксом и зеленой глыбой.
Торквин поднял палец, и Ищис вылетел из ладони Марко. Развернувшись в воздухе, он лег рукоятью в руку Торквина, и тот опустил меч кончиком в пол.
– Чувак, ладно, как знаешь, – опешил Марко.
– Ваш любимый Торквин вернется к вам в надлежащий срок, – сказал Торквин. – Вы смотрите на его оболочку. Слышите его голос. Потому что я, Калани, более не существую в своей изначальной форме. Мое сознание, как бы это сказать… лишилось пристанища. Поэтому я на время одолжила тело вашего большого друга. У него есть свои преимущества, стоит признать. Но произносить слова этими непривычными к столь тонким движениям губами весьма нелегко.
– Да уж, наверное, – пискнула Нирвана.
У меня голова раскалывалась. Мне необходимо было во всем разобраться. Значит, Омфалосом была Калани – все это время. Но сейчас Калани находилась внутри Торквина – что объясняло его странное поведение в последнее время. Сама эта мысль была безумной. Невероятная и не желающая укладываться в голове, она металась у меня в мозгу как потерявшая ориентацию в пространстве летучая мышь.
– Ты не веришь мне, мой золотой мальчик, – сказала Торквин-Калани, подходя ближе. – Однако ты наблюдал последствия проклятия Массарима, наложенного на моего супруга, которого безжалостного заточили в каменную статую.
– О-он проклял и вас тоже?! – ужаснулся я.
– О, да, – ответила Калани. – Массарим больше всех восхищался локули, после того как я их создала. Мне нравилось смотреть, как он радуется, летая, исчезая и творя все остальные чудеса, которые позволяли локули. Караи отнесся к плоду моих трудов
