Ларфид встал.
— И напомни Риу, что магазин должен быть в пистолете, а не в кармане.
Ларфид кашлянул. Засвербело любопытство. О чем думала Ошена, глядя на карту города? Она долгонько на нее глядела. Что у нее на уме?
Но зазвонил телефон. Ошена сняла трубку и отослала Ларфида движением руки.
Возвращался Ларфид мрачным как туча.
Все прошло спокойно, если не считать легкой ссоры с директором лакокрасочного. Директор был старый заслуженный химик. Возможность поработать с Надзором он расценил как редкое развлечение и на правах начальника назначил приглашенным экспертом сам себя. Но он непрерывно брюзжал и вел себя так, словно хотел заморочить Надзору головы. Секторальная оставалась безмятежно спокойной. Ларфида пару раз охватывало желание директора стукнуть.
Участковые стояли спинами к рисунку. Все нервничали. Трудно убедить подсознание, что не смотреть на угрозу безопаснее, чем смотреть. И тяжесть оружия не вселяла уверенности. Существа… создания, обитающие в высоконапряженных средах, уязвимы для пуль, но никто не мог предсказать, насколько живучими они окажутся. Насколько быстрыми, хитрыми и хищными.
Фареки Джершелад пыхтел рядом с Ларфидом. Судя по его виду, канистра ацетона в руках успокаивала лучше, чем заряженный пистолет.
— Экспертиза? — проворчал директор — плотный подтянутый старик в хорошо подогнанной форме, чисто выбритый и аккуратно подстриженный — образцовый гражданин Края. — Краски таких оттенков ни один завод в Крае сейчас не производит. Вот и вся экспертиза. Что я, ассортимента не знаю?
— Но оттенка можно добиться смешиванием? — терпеливо уточнила Ошена.
— Для колеровки нужен колер, — в тон ей ответил директор. — Они не производятся.
— Значит, это старые запасы? Насколько старые?
— Если я правильно понимаю, вас интересует, когда прекратилось производство.
Тут-то Ларфиду и захотелось его стукнуть.
— Художественные краски в Крае не производились никогда, — продолжал директор, — и не производились несколько лет до образования Края. Разруха, знаете ли, не до художеств. Палитру строительных красок сократили на второй год Края по директиве Распорядка. Они там у себя как-то вычислили безопасную палитру.
— А это небезопасная палитра, — доброжелательные интонации Ошены стали совсем ангельскими.
— Именно так.
— Это художественная краска или строительная?
— Вам надо было прораба позвать, а не меня.
«Стукнуть бы тебя», — подумал Ларфид.
— Укрывистость! — сказал директор. — Невозможно спутать. Это строительная краска. Минеральная, полагаю. Если нужен точный состав, я возьму образец и определю. Но будет лучше, если вы уточните вопрос.
— Краска произведена на вашем заводе?
Директор хмыкнул.
— На территории Края… будущей территории Края ее производил только один завод. Согласитесь, было бы странно, если бы сюда повезли точно такую же краску чужого производства.
— Где могла храниться все это время старая краска небезопасной палитры?
Ларфид услышал вздох.
— Где угодно. — Директор уже не так хорохорился. — Ее продавали в магазинах. Пара банок… в подвале старого дома. В частной квартире где-то под ванной… Где люди раньше хранили остатки ненужной краски?
Ошена тоже вздохнула.
— Понятно. Возьмите, пожалуйста, образцы. На всякий случай. Сейчас мы уничтожим рисунок.
Ларфид обернулся к Фареки: дворник расцвел, взяв канистру на изготовку. Ларфид тоже улыбнулся и позволил себе глянуть на стену. Он думал, что это будет приятно — хоть вполглаза полюбоваться, каков придется на вкус растворитель проклятым цветам. И это вправду было приятно. Риу оттащил ширму. Фареки щедро залил картину ацетоном, принялся елозить ветошью. Глумливые пасти орхидей оплыли, словно безмолвно завопили в отчаянии, исказились…
…Ларфид содрогнулся. Пересохло во рту. Ослабели колени, он испугался, что упадет.
