Манона лениво повернула голову в его сторону.
– Через две недели сюда прибудет твоя бабушка. Все это время твои шабаши должны будут готовиться сообразно прежним стратегическим разработкам.
– Как прикажете, – кивнула она.
Войны не избежать. Герцог вовсе не собирался подчиняться Дорину Хавильяру, ставшему новым адарланским королем. Армия, собранная в недрах гор и на поверхности, по-прежнему оставалась внушительной. Как только сюда доставят зеркальные башни и герцог найдет новый источник теневого огня, Аэлине Галатинии и ее силам придется туго. Кальтэна наглядно показала, на что способен теневой огонь.
Манона втайне надеялась, что Элида не окажется ни на одном из полей сражения.
Совещание вскоре закончилось. В коридоре Манона догнала Варнона и молча коснулась его плеча. Железные ногти впились ему в кожу, и Варнон вскрикнул от боли. Железные зубы щелкнули рядом с его ухом.
– Учти, Варнон Лошэн, – прошипела Манона, отбрасывая всякую учтивость, которую он всегда требовал к своей персоне. – Если Элиды не стало, это не значит, что я забыла обо всех гнусностях, которые ты для нее готовил.
– Ты не посмеешь меня тронуть, – пробормотал заметно побледневший Варнон.
– Я не смогу, – почти ласковым голосом согласилась Манона, еще глубже вонзая ногти. – Но Аэлина Галатиния жива. И я слышала, она хочет расквитаться со всеми.
Манона убрала ногти и сдавила плечо Варнона. Хлынувшая кровь запачкала его зеленый камзол. Насладившись зрелищем, ведьма ушла.
Вместе с Астериной они осматривали новое гнездо для драконов, отобранное у какого-то второстепенного шабаша.
– И что теперь? – спросила Астерина. – Твоя бабушка появится и нас погонят на эту войну?
В проеме серело небо. Его цвет был очень похож на пепел Моратской крепости.
– Пока что мы останемся здесь. Подождем бабушку и ее башни.
Манона не знала, как себя поведет, встретившись с бабушкой. И вопрос, заданный ей Астерине, очень удивил ее заместительницу. Он не имел ничего общего с грядущей войной.
– Скажи… тот смертный охотник… Как он умер?
Глаза Астерины вспыхнули. Она ответила не сразу.
– По меркам смертных, он прожил очень долгую жизнь. Когда я видела его в последний раз, он выглядел очень-очень старым. Думаю, однажды он ушел в лес, лег где-нибудь и уже не вернулся в свою хижину. У смертных охотников есть такой обычай. Это считается достойным концом. Его тела я так и не нашла.
Она не сказала Маноне, как, обнаружив пустую хижину, несколько дней пыталась найти в окрестных лесах тело охотника.
– А как это – любить? – тихо спросила Манона.
Астерина, наверное, была единственной из Железнозубых ведьм, кто знал и чувствовал любовь.
– Мне казалось, что я каждый день понемногу умирала. И понемногу возрождалась. Любовь дарила мне такую совершенную радость, что становилось больно. Она разрушала меня и создавала заново. Я ненавидела любовь, поскольку не могла от нее бежать. Я не хотела меняться, а любовь меняла меня до неузнаваемости. И та маленькая ведьмочка, что не увидела наш мир… я и ее любила. Мне сложно рассказать тебе словами. Но любовь была самым сильным чувством из всех, которые я когда-либо испытывала. Сильнее гнева, похоти, магии.
Астерина слегка улыбнулась:
– Я удивлена, что ты не перебила меня речью о необходимости послушания, дисциплины и жестокости.
«…Превратила вас в чудовищ».
– Жизнь меняется, – сказала Манона.
– Это хорошо, – подхватила Астерина. – Мы же бессмертные. Жизнь и должна меняться, иначе она станет ужасно скучной.
Манона вскинула брови. Ее заместительница улыбнулась.
Манона тряхнула головой и тоже улыбнулась.
