сказано. Лиза выбралась из постели и кинула взгляд на часы. Полдень с копейками, то есть спала она всего ничего: часа четыре, никак не больше. Но возвращаться в объятия Морфея, расхотелось. Последний раз сон с мужиками – вернее, с одним-единственным, но неопределенным мужчиной – снился Лизе года два назад, еще в той жизни. И был он легким и приятным и ни к кому конкретно не относился. Не то теперь. Слишком много эмоций и перебор с конкретикой, не говоря уже о Тюрдееве, спать с которым Лиза себе запретила. Раз и навсегда.
Она приняла душ, оделась по погоде, в широкие и короткие – на пядь выше щиколотки – штаны и блузку из франкского батиста. Налила себе из термоса стакан холодного чая с мятой и лимоном, села за письменный стол, на котором с вечера осталась едва начатая прочтением книга «Были и небыли старой Африки», закурила и перелистнула страницу.
«
Перед ней на странице книги была фотография рельефа на стене царской усыпальницы близ деревни Кассосу. По какой-то одним яруба известной причине, царский некрополь был построен в отдаленной горной местности, без дорог и человеческих поселений. Царей в нем хоронили без малого триста пятьдесят лет, но затем без видимых причин прекратили, оставив сооружение, похожее на дворцовый или храмовый комплекс, в запустении и безвестности на следующие двести лет. Даже деревня, давшая название некрополю, и та возникла всего сто лет назад, когда река Дессеу сменила русло. Но дело не в этом, а в самом рельефе. Барельеф украшал фронтальную стену так называемой Передней камеры. Он, как, впрочем, и все помещение, пострадал во время одного из многочисленных землетрясений, а может быть, и от нескольких. Но четыре крайние левые фигуры «первых царей» народа яруба, искусно вырезанные из твердого камня, сохранились. И у всех четверых, как с изумлением обнаружила сейчас Лиза, был афаэр. У троих он висел как украшение на шее, и у одного, того, кто начинал ряд, – на вытянутой вперед правой руке. Казалось, царь указывает на что-то, видимое только ему одному, и афаэр свешивается с его запястья…
«Так просто?»
Но она ошибалась. Не просто.
Лиза пробежала глазами текст. История открытия царской усыпальницы, ее описание, гипотезы о происхождении, назначении и причинах долгого забвения, и ни слова об афаэре. Похоже, для тех, кто изучал некрополь яруба, это была всего лишь мелкая, маловажная деталь. Одно из множества украшений – ожерелий, браслетов, серег и прочего, – которых на царях и в самом деле было более чем достаточно.
«Мило… Но, с другой стороны…»
С другой стороны находился рисунок из блокнота Мари Нольф, и значит, кто-то эту мелкую деталь все-таки обнаружил, и более того, этот кто-то видел или сам предмет, или его точное изображение. И еще этот человек знал, как эта вещь называется.
«Афаэр… Что это за слово?»
Словаря языка яруба Скиапорелли Лизе не подарил. Она его купила сама. В том самом книжном магазине, с которого и начались ее падуанские приключения. Купила по спонтанной прихоти. Без цели, и уж точно без задней мысли. Захотела и купила…
Лиза взяла с книжной полки увесистый том «Грамматики языка яруба с приложением самого полного яруба-немецкого словаря» и начала его пролистывать в поисках слова «афаэр». По идее, по-немецки оно должно было выглядеть точно так же, как и на франкском языке. Слово-то, скорее всего, не переводилось, а транскрибировалось.
«Или это называется транслитерацией?» – но этого Лиза не помнила.
Впрочем, не суть. Слово нашлось, вот в чем дело.
«Афаэр – нуминозное[24] понятие, относящееся к древнейшей составляющей системы верований народа яруба, обозначает врата в сакральное пространство, в котором перемещаются трансцендентные аватары богов и души царей и героев. В частности, упоминается в “Сказании о Кво”, повествующем о древнем герое народа яруба Кво Анаташи – “щите народа”, – который после смерти вошел в сонм богов, так называемого Нижнего пантеона, то есть в круг “исполняющих обязанности”, став “привратником афаэр” – или в другом переводе “ключником дверей обратной стороны”».
«Ох ты ж! Вот же умеют люди сказать так, что ни хрена не поймешь! Афаэр, твою душу мать!»
«Ну, и что мне теперь с этим делать? – подумала Лиза, прочитав словарную статью в третий раз подряд. – Может быть, это и вовсе ерунда? Какой-нибудь хренов артефакт, интересный разве что музейным крысам! Артефакт… Трансцендентный… Ну, ты даешь!»
В конце концов, что бы ни думала Лиза о дочери профессора Нольфа и о нем самом, Мари девушка ученая, могла и «дать». И афаэр, может статься, всего лишь тема ее очередного изыскания.
Снялись в ранних сумерках и до рассвета шли общим направлением на юго-запад. При этом, как и прежде, часто меняли курс и старались, где только возможно, использовать для укрытия естественные складки местности. Учитывая
