Воиславу пришлось приложить гораздо больше усилий, чтобы остановить порыв обережников идти дальше мстить. Шибрида и Скорохват поддели копьями тело убитого товарища, унесли его обратно за стену, а затем и Воислав приказал уходить в барак.
Данила отступал вместе со всеми. Стоило ему зайти в дом, как сразу навалилась слабость, закружилась голова.
Он едва не упал, но его опять поддержали сильные руки. Друг перебинтовал рану на предплечье, дал попить, ободрил:
– Держись, ты нам ещё нужен.
Молодцов даже не разглядел, кто это был.
Враги тем временем уже преодолели частокол, стали хорошо слышны их крики, приказы командиров собраться для последнего штурма. Данила не знал скандинавский, но понять, что орали снаружи, было нетрудно.
Молодцов вдохнул закопчённый, пропитанный запахом пота и крови воздух внутри комнаты. Силы понемногу возвращались, дрожь после боя уходила. Он, карабкаясь по своему копью, как обезьяна по лиане, принял вертикальное положение, пошёл искать Клека. Тот расширял продух на крыше.
– Не затравят нас дымом, как мы колдунов на капище?
– Попытаться могут, – ответил варяг, – но и мы не лисы какие-нибудь, просто так не дадимся.
– А поджечь?
– Скажешь тоже! У Завида терем из морёных дубков, скорее задница у Гуннара загорится, чем они.
– Я бы на это зрелище посмотрел.
– Посмотришь ещё, боги нам благоволят, не взяли же нас ещё эти пёсьи отрыжки. Рука как?
– Я её ещё чувствую, – ответил Данила.
Он и в самом деле её чувствовал, повисшей на локтевом креплении, и если бы не петля через шею, щит давно бы рухнул на землю.
– Чувствуешь – это хорошо. Хоп! – Клек спрыгнул с балки на пол. – Пошли, послушаем, что батька скажет.
Клек уверенной походкой спустился по лестнице, но даже его шаг потерял былую лёгкость. Данила, шатаясь, плёлся за ним.
Схватка «стенка на стенку» обошлась Воиславу ещё в троих убитых и двоих раненых, но костяк его обережной дружины сохранился почти. Пятеро воинов, кроме Ходинца. В окровавленной броне, уверенные, безмолвные, они казались Даниле не людьми, а кем-то вроде богов или не совсем живых существ, которым неведомы ни страх, ни усталость. Казалось, они в любой момент могут вырваться из осады, убежать в лес, но остаются только из-за неумех-ополченцев и отроков.
Людей ещё оставалось достаточно, чтобы поставить по паре человек у каждого окна и ждать нападения. Если викинги захотят нападать.
Даниле не раз говорили, что викинги – это морские разбойники, волки по сути, для которых главное – добыча. Если противник силён, а добыча мала – они отступают.
Если викинги Гуннара и были разбойниками, то очень уж злыми, принципиальными и настойчивыми. Они опять полезли на штурм, полные решимости покончить с упрямыми обережниками. И всё это из-за нескольких кубков и мести за оскорбление бога.
В напарники Даниле, но лучше сказать наоборот, конечно, достался Клек.
Когда они заняли позицию, варяг протянул ему меч в ножнах:
– На, держи. Того самого, на которого ты кинулся. Без тебя я бы его так легко не завалил.
– Но я не умею, – пробормотал Молодцов, совсем как первоклассник, которому подарили велосипед.
– Научишься, из бойницы им работать удобнее будет. Держи, кому сказал!
Данила вцепился в подарок здоровой рукой, прижав щитом ножны, вытащил на пяток сантиметров. Гладко отполированный клинок ответил ярким блеском. Молодцов против воли улыбнулся.
– На нём кровь нашего брата, – как обухом по голове ударили слова Клека. – Смоём её.
Улыбка Молодцова превратилась в оскал:
– Смоем!
Держа меч за рукоять, Молодцов сбросил ножны на пол. Его оружие оказалось каролингским мечом длиной чуть меньше метра. Кончик закруглённый, но заточенный, как и вся первая половина клинка. Что ж, хорошая вещица.
Данила сдвоил меч и щит, дал рукам отдохнуть, а сам застыл в ожидании атаки.
От первого копья, прилетевшего в окно, Данила уклонился. Второе смог поймать Клек, в который раз отправив обратно. К ним приближалась тройка викингов: панцири, щиты, копья, всё как положено, движения сыгранные, будто не трое людей к ним бегут, а
