доминантного вида на этой планете.
Мы победим, мелькнуло у меня. И захватим галактику. А затем и все вселенные. Именно мы, а постчеловеки пусть перестраивают себя как хотят, даже делают себя сладенько добрыми, а мы только надстроим себя, чтобы сильнее и непрошибаемее…
– Стой здесь, – велел я. – Жди сигнала.
– Хорошо, командир…
Я дождался, когда мимо пройдет боевик с автоматом через плечо, скользнул за спину и всадил нож в темя. Спецназовцы убивают как-то иначе, в мозгу сразу масса картинок, роликов и приемов, но как нейрофизиолог я знаю, что самое уязвимое у нас мозг, а не сердце или даже сонная артерия.
Перережь сонную артерию – человек гарантированно умрет через несколько десятков секунд, но может успеть поднять тревогу, а то и вообще застрелить тебя, если рядом оружие. Пробитое пулей или ножом сердце тоже не означает мгновенную смерть, можно еще драться, а потом выжить в клинике, а вот удар в мозг сразу отключает все тело, а я точно знаю, куда и с какой силой ударить.
Магомед охнул, но тут же ухватил его автомат и проверил, сколько в диске патронов.
Я поспешил дальше по коридору, еще один ходит вдоль стены, я убил его точно так же, опустил тело на пол и впервые подумал, что я в самом деле как-то уже не трясусь, а это же ужасно, я убиваю людей…
Как же быстро с нас слетает все очеловечивание, что старалось вытравить из нас звериность и приблизить к Богу, ибо только он дает жизнь и только он имеет право ее забирать.
Нет уж, мелькнула мысль, к Богу приблизит только сингулярность. Религия и воспитание лишь чуть-чуть утихомиривают наши инстинкты хищника, до поры до времени утихомиривают, и только сингулярность позволит стать теми, кем хотим…
Боец в пятнистой форме идет по коридору с автоматом в боевой готовности, так это называется, но я вижу, что готовности там не больше десяти процентов. У меня мало, всего около семидесяти, но это небо и земля…
Он успел только вытаращить глаза, когда острие брошенного ему навстречу ножа вошло в его глазную впадину, пробило яблоко и глубоко погрузилось в мозг, моментально остановив все реакции в организме, кроме рефлективных.
Я подбежал, успел подхватить тело и мягко опустил на пол, жизнь в нем еще продолжается, но уже на уровне отдельных органов, еще не знают, что бесполезно повышать артериальное давление и выделять недостающие в организме гормоны.
То ли я такое чудовище, мелькнула мысль, то ли это научный образ мышления, делающий нас такими правильными и рассудительными?
Кому-то покажется неправильным, что я убил сейчас троих собственноручно, хотя почему неправильно, если я всего лишь человек с зубами, где самые крупные и мощные как раз клыки, а еще с когтями и звериными инстинктами.
Магомед подбежал сзади, сдернул и с этого автомат, но забрал лишь запасные диски.
– Осторожно, – сказал я, – в комнате напротив двое. Оба уже получили сигнал, что не все ладно.
– Как будем брать?
Я сдвинул плечами.
– Стану я всякое говно в руки брать…
Он смотрел непонимающе, как я прицелился в стену и быстро нажал на спусковую скобу. Грянул выстрел, я тут же перевел еще чуть левее и выстрелил снова.
– Все, – сказал я. – Заходи.
Он толкнул дверь, повинуясь приказу, молодец, чувствуется выучка, ворвался, настолько быстрый, что буквально ровня мне нынешнему, зыркнул по сторонам, готовый палить во все, что движется, потом лишь опустил взгляд на два тела, одно еще дергается в судорогах.
– Господи… как ты их?
– Тебе не все равно, – буркнул я. – Пойдем, там их еще много.
Он оглянулся на отверстия в стене.
– Да, понятно… но как понял, куда?
– Чутье, – ответил я. – Поживи с мое…
Слева послышался топот ног, я определил четверых мужчин, сказал быстро:
– Держи оборону!.. Думаю, аресты с зачитыванием прав здесь необязательны?
– Я снял значок, – заверил он.
Я кивнул, пробежал чуть и ринулся в комнату, которую определил сразу, а за спиной раздались гортанный крик Магомеда и треск
