Эйхгорн сделал вид, что не понимает намека. Он без приглашения уселся на кургузый топчан и спросил:
– Ты здесь один живешь?
– А что? – подозрительно прищурился гном. – Допустим, один, и что? У меня тут охранные чары. И мне не нужна компания. У меня есть мои звезды.
– Звезды – это прекрасная компания, – согласился Эйхгорн.
– Именно, – все еще настороженно кивнул Ках-Ур. – Только если тебе все-таки нужен гороскоп – я ими больше не занимаюсь. Я вышел в отставку три луны назад.
– Мне не нужен гороскоп, – повторил Эйхгорн. – Я хочу узнать о звездах. Не о том, что они предсказывают, а о них самих.
– Это правильно, это очень правильно, – затряс длиннющей бородой гном. – Вот, посмотри сюда, если хочешь… я как раз наблюдаю одну интересную звезду…
– Сейчас же день, – возразил Эйхгорн.
– Эту звезду и днем видно. Сам посмотри – телескоп наведен прямо на нее.
Эйхгорн прильнул к окулярам, придерживая сломанные очки. И действительно увидел звезду – у самого горизонта, с ясно выраженным хвостом. Короткий, слегка искривленный, он указывал в противоположную от солнца сторону.
– Комета, – коротко прокомментировал Эйхгорн.
– Именно, – довольно кивнул Ках-Ур. – Хвостатая звезда. Конечно, это не астрономическое явление, но все равно очень интересное.
– Почему не астрономическое? – не понял Эйхгорн.
– Потому что комета – это сгусток плотного газа, поднявшийся к границам атмосферы и воспламенившийся от небесного огня, – наставительно объяснил Ках-Ур. – Когда она догорит, то просто исчезнет. А астрономия не занимается столь эфемерными объектами.
Взгляд Эйхгорна стал снулым. Несмотря на отдельные успехи, состояние местной науки просто чудовищное.
– Нет, конечно, если верить мэтру Стаурпелдакору, комета – это такая ледяная глыба, которая прилетает откуда-то из-за края неба, слегка подтаивает в жаре солнца, образуя тем паровой хвост, а потом улетает обратно, – пренебрежительно произнес Ках- Ур. – Но кто же поверит в такую чушь?
Взгляд Эйхгорна прояснился, в нем снова сверкнул интерес. Выходит, в местной науке все не так однозначно? Есть разные школы и течения? Кто такой этот мэтр Стаурпелдакор?
Дальше беседа пошла живее. Эйхгорн поделился со звездочетом своими достижениями – рассказал, что измерил объем и массу планеты. Внутренне он ожидал, что его снова высмеют, поведав, что мир овальный и стоит на восьми бегемотах.
Однако на сей раз ничего подобного не произошло. Ках-Ур выслушал рассказ Эйхгорна с любопытством, но огорчил, сообщив, что ничего нового тот не совершил. Все эти измерения и вычисления уже давно проделаны местными учеными – причем с большей точностью.
– Так ты, значит, путешественник, – покивал Ках-Ур. – В юности я тоже много путешествовал. Где только не побывал! У меня тогда был летающий ковер…
– А что с ним стало? – заинтересовался Эйхгорн.
– Обветшал. Времени-то немало прошло.
Эйхгорн взял это на заметку. Выходит, срок годности ковров-самолетов не так уж велик. Неудивительно, если учесть, как их используют.
Хотя, конечно, неизвестно, сколько оный ковер прослужил до того, как попал к Ках-Уру. Да и «в юности» в данном случае – очень расплывчатое понятие. Неизвестно, сколько именно этому гному лет… и сколько вообще живут гномы. На вид этому старику лет восемьдесят, но он не человек, так что внешность может обманывать.
Слово за слово, Эйхгорн рассказал Ках-Уру обо всем своем путешествии. Рассказ получился не очень-то длинный. О том, что было до червоточины, он умолчал, сообщив лишь, что жил в одной очень далекой стране.
Так что большая часть истории выпала на пересечение пустыни. Ках-Ур с большим вниманием выслушал про грозу, аварию, вынужденное приземление, странствие по барханам, оазис и живущего в нем отшельника…
Когда Эйхгорн изложил поведанное тем отшельником учение о треугольной земле, астроном желчно рассмеялся.
– Знакомая побасенка, – сказал он. – Можно с уверенностью сказать, что этот твой Ак-Джо – началист-обыкновенец. Они единственные, кто считает мир треугольным.
– А остальные каким его считают?
