убивали Су-Духа, дали еще немного пожить. Он ведь так молод, он даже не успел еще жениться и обзавестись потомством.
Кстати, о женитьбе. Если эта гроза праздничная, если боги сейчас что-то отмечают, они должны быть добры и милостивы. Су- Дух еще немного помолился, чтобы его не убивали, а потом стал молиться, чтобы боги послали ему невесту.
– Пусть будет красивая, – бормотал он. – Красивая, как дочка старшего караванщика, только не такая злая. Боги, пусть моя невеста будет доброй! Пусть наливает мне вино каждый раз, когда попрошу! Пусть чешет мне пятки по вечерам и хорошо расчесывает коням гриву! Пусть паре звезд будут подобны ее очи, паре кораллов – губы, и паре дынь…
Кони вдруг заржали. Су-Дух прервал молитву и рискнул приподнять лицо. Его глаза округлились – с неба спускался человек.
Был он лыс, худ и небрит, облачен в мокрый балахон и держал два туго набитых мешка. Над ним простиралось нечто огромное и круглое…
– Боги, вы ошиблись! – воскликнул Су-Дух, возмущенно глядя в небо. – Я просил невесту! Не-вес-ту! Я что, невнятно говорил?!
Эйхгорн тем временем благополучно приземлился и принялся складывать парашют. Хотя немного подумав – вынул его совсем и оставил лежать на песке. Самолет потерян, нового у Эйхгорна в ближайшие месяцы точно не будет, так что незачем таскать лишнюю тяжесть. Лучше упаковать в рюкзак одежду и провизию.
Этим Эйхгорн и занялся. Пока он перекладывал вещи, дождь начал стихать. Гроза пронеслась мимо, оставив залитый водой песок и несколько трубок фульгурита в местах попадания молний.
Из очков вывалилась правая линза. Лейкопластырь размок, и та перестала держаться в оправе. Эйхгорн окинул ее снулым взглядом, сунул в карман и взвалил на плечи рюкзак.
Только теперь он обратил внимание на туземца. Какой-то бедуин, похоже. На Эйхгорна тот смотрел с суеверным страхом – наверное, не каждый день тут с неба падают люди.
– Эй, дружище, в какой стороне Ибудун? – спросил Эйхгорн.
– Туда, туда, в ту сторону! – торопливо замахал рукой бедуин.
Эйхгорн кивнул и молча двинулся в указанном направлении.
Бедуин облегченно выдохнул.
Глава 32
Солнце клонилось к закату. Эйхгорн продолжал перебирать ногами. Его лица не покидало безразличное выражение.
Сухой и жилистый, как старая бастурма, Эйхгорн никогда не отличался физической силой. Зато он обладал выносливостью верблюда и точно так же мог часами размеренно шагать по пустыне.
Теперь он воочию убедился, как много значат для Парибула холодные ветра с юго-востока. Всего пятьсот километров к северу – а как разительно переменился климат! Вместо лиственных лесов – раскаленные пески, вместо приятного тепла – духота и жарища. Словно перенесся с Кипра в Аравию.
Пустыни всегда раздражали Эйхгорна. В них слишком много песка. А песок состоит из отдельных песчинок. Очень-очень много отдельных песчинок, которые Эйхгорну подсознательно хотелось пересчитать. Он прекрасно понимал, что это не в человеческих силах (хотя Архимед предпринял неплохую попытку), но ему все равно хотелось.
Левая половина мира представала перед Эйхгорном четкой и ясной. Правая расплывалась в мутном тумане. Временами он подносил к глазу вывалившуюся линзу, убеждался, что пейзаж меняется не слишком сильно, и продолжал отмерять шаги.
Его мучил зной. Ноги утопали в раскаленном песке, воздух был прогрет градусов до сорока, а голову нещадно пекло солнце. Пока Эйхгорн спускался на парашюте, панаму унесло порывом ветра, так что он надел кепку, а под нее еще и колпак волшебника. Хотелось раздеться полностью, но Эйхгорн прекрасно знал, насколько это страшная ошибка.
Через каждые четверть часа Эйхгорн делал глоток воды. Та сильно нагрелась, но жажду утоляла. Сухой воздух нещадно скреб горло, но судя по размеренному пульсу, обезвоживание Эйхгорну пока не грозило.
После заката Эйхгорн продолжал идти. Сделал небольшой привал, чтобы поесть, а потом снова двинулся вперед. Он решил потерпеть со сном до утра – ночью идти по пустыне куда комфортнее. Можно не опасаться солнечного удара, вода расходуется медленнее…
По мере того, как на небе высыпали звезды, становилось все прохладнее. Сорокаградусная жара сменилась комнатной температурой, а потом упала еще ниже. Эйхгорн даже надел куртку.
Ветер тоже стих. Еще бы куда-нибудь убрать песок – и было бы совсем замечательно.
Но он никуда исчезать не собирался. Пролившийся днем дождь давно поглотили барханы, и ноги увязали по самые щиколотки.
