– Почему же не волшебником?! – возмутился кто-то из задних рядов. – Или даже волшебницей?! Откуда вам знать?!
Эйхгорн обернулся – да, там сидел явный волшебник. Точнее, волшебница – в длинной мантии, с обручем на волосах. На Эйхгорна она взирала с неприкрытой ненавистью, и тот предпочел смолкнуть. Ему еще слишком хорошо помнилось, чем закончилась беседа с усатым любителем борща.
Аргументы Эйхгорна все же оказали влияние на дискуссию – философы перестали обсуждать самые великие изобретения и принялись просто гадать, как же это именно было изобретено колесо. Первый отстаивал версию божественного дара, второй – чистой случайности, третий – целенаправленного исследования, а четвертый просто бессвязно орал.
Потом они как-то незаметно переключились на развитие и прогресс человека в целом. Правда, с мест тут же поправили – не человека, а индивида. В одеоне кроме людей присутствовали гномы, симы, тролли, змеелюди-кобрины, трехметровые крылатые ящеры и еще какие-то существа с голубой кожей.
Философы приняли поправку и стали рассуждать на тему того, что с каждым поколением культурный и научный багаж среднего индивида все возрастает. Незначительно, едва заметно, но тем не менее. Вот древние лю… индивиды несомненно не знали колеса, и для них это было поразительным новшеством, едва ли не чудом. Нынешний ребенок чуть ли не с пеленок видит перед собой всякие катающиеся вещи, и воспринимает их как само собой разумеющееся. Отчего так?
– Просто в нашем мозгу содержится много-много-много… записей! – предположил первый философ. – Все они хранят в себе разную информацию…
– Постойте! – перебил второй. – Отчего это в мозгу, если общеизвестно, что мозг – это просто зрительно-слуховой орган?! Мышление находится в сердце!
– Не говорите ерунды! – возмутился третий. – Вовсе не в сердце, а в печени!
– У некоторых индивидов нет печени! – встрял четвертый. – Однако ж они мыслят! Что вы на это возразите, коллега?!
– Неважно! – снова заговорил первый. – Коллеги, коллеги, не отклоняемся от темы! Неважно, где именно содержатся эти записи – главное, что они содержатся. И по мере того, как они накапливаются, часть их передается следующему поколению.
– Как это передается? – усомнился третий. – Что же, если часть знаний передалась от отца…
– Или матери! – выкрикнула волшебница за спиной Эйхгорна.
– …или матери к сыну…
– Или дочери!
– …или дочери, то сам оте… родитель их потерял? Забыл?
– Ну нет, вы просто не хотите понять мою мысль! – всплеснул руками первый. – Вы меня не слушаете! Вы меня полностью игнорируете! Я говорю, что эти частицы знаний передаются… наследуются, ко-пи-ру-ясь! Тело чело… индивида на момент рождения соответствует тому, насколько уже изменились тела его родителей!
– Интересная теория, коллега, – задумчиво кивнул четвертый. – Она вполне совпадает с моими собственными размышлениями по этому поводу. И лично я совершенно уверен, что это касается не только умственных, но и чисто телесных изменений. Уверен, что если раз за разом, из поколения в поколения брить человека наголо – рано или поздно дети начнут рождаться уже лысыми! К сожалению, эту теорию чрезвычайно сложно проверить на практике…
– Не так уж и сложно, – снова не удержался от реплики Эйхгорн.
– Что вы имеете в виду, уважаемый? – осведомился философ. – Как, по-вашему, возможно такое проверить?
– Ну, у моего народа, например, есть обычай делать младенцам обрезание…
– Что это такое? – перебили Эйхгорна.
– Мальчикам отрезают крайнюю плоть.
– Зачем?! – невольно схватился за причинное место философ.
– Религиозный обычай. Ему уже тысячи лет, он идет из глубокой древности. Крайнюю плоть отрезали именно так, как вы описываете – раз за разом, из поколения в поколение. Но пока еще ни один ребенок не родился уже обрезанным.
Этот аргумент Эйхгорна вызвал у всех живой интерес. Философы воодушевленно загомонили, перечисляя похожие ситуации уже на Парифате. Кто-то вспомнил о народе бабаров, действительно бреющих головы налысо – тем не менее дети у них все равно рождаются волосатыми. Вспомнили о каких-то дикарях, отрезающих мальчикам мизинцы на ноге. Вспомнили, что у многих народов женщины прокалывают уши.
Потом на сцену вышел распорядитель, поблагодарил уважаемых философов за интересную дискуссию и сообщил, что у них закончилось время. Начинается пятый полуденный час, а это время забронировано уважаемым мэтром Нимбоколом.
Философы нехотя прекратили дебаты и удалились на трибуны. А их место занял долговязый моложавый джентльмен с волосами,
