— Кто еще мог бы стать воплощением твоего кошмара? — сказал Энтрери, так просто.
Дзирт подался прочь, явно застигнутый врасплох.
Энтрери вынул Коготь Харона. Красный клинок страшно сверкнул, ловя на себя лучи солнца. Убийца поднял свой кинжал, несколько раз повернув его в руке так, чтобы драгоценности в рукояти ярко замерцали.
— Что ты знаешь о моих кошмарах? — сказал Дзирт, пытаясь вернуть себе самообладание.
— Это все ложь, не так ли? — спросил Энтрери, изображая зловещую усмешку. — Грандиозный обман, чтобы уничтожить тебя? А быть может ты просто высокомерный осел, возомнивший себя центром мироздания?
Он сделал шаг вперед, и Дзирт снова отшатнулся.
— Твой кошмар — это я, Дзирт До’Урден, — заявил Энтрери. — И если все вокруг обман — пришло время тебе умереть.
— Почему? — спросил Дзирт, пятясь назад. — Зачем все это? Зачем этот сложный фокус?
На лице Энтрери сияла злобная усмешка. Убийца заметил:
— Тем слаще будет моя победа.
Дзирт вздрогнул, словно пораженный молнией. Эти слова также были взяты из его воспоминаний об Артемисе Энтрери.
— Доставай оружие, Дзирт До’Урден. И мы сможем продолжить сражение, которое начали в канализациях Калимпорта, — поддразнил Энтрери. — Или в те давние дни это была лишь твоя самонадеянность? Хотя оба мы знали, что эта битва продлится дольше. Мои умения оскорбляли твои принципы, а твоя самоуверенность — мою дисциплину. Мы сражались из-за этого, помнишь?
— Это было очень давно. Очень далеко от…
— Не так уж далеко, видимо. Доставай клинки.
Дзирт не сделал ничего.
— Доставай оружие, чтобы мы могли узнать правду, — сказал Энтрери.
— Я знаю правду.
— Доставай, или я убью тебя там, где ты стоишь, — было ясно, что Энтрери не блефовал.
Дзирт покачал головой, более чем готовый к концу. Вместо того, чтобы достать свои клинки, он просто развел руки, приглашая убийцу нанести удар.
— Борись ради своих друзей, не ради себя! — потребовал Энтрери.
— Мои друзья мертвы, давно мертвы, — сказал Дзирт.
— Борись, или я буду мучить их вечно! — заорал человек, и, казалось, в его голосе, наконец, появились нотки отчаяния. Признак того, что он контролировал себя не так сильно, как хотел.
— Если ты именно тот, кем зовешься, то станешь делать это в любом случае, — ответил Дзирт. Его голос казался отстраненным.
Энтрери приготовился, снова одаривая дроу злобной ухмылкой.
— Но я буду наслаждаться этим сильнее.
Лицо Дзирта стало упрямее. Он выпрямился.
— Трус, — сказал Энтрери.
— Тогда убей меня.
— Значит, в конце концов Дзирт До’Урден — просто трус, — сказал Энтрери. — Ты считал себя самым храбрым — таким готовым к смерти — но ты готов умереть только потому, что боишься собственных страхов. В конце концов Дзирт До’Урден оказался обычным трусом.
— Как желаешь.
— Так и есть, — исправил Энтрери. — Если я сражу тебя, ты умрешь с неопределенностью, с крошечной надеждой на то, что твой перепутанный разум не приведет тебя к пугающим выводам. И поэтому ты не желаешь сражаться. Нет, ты просто сдашься.
Он закончил с ленивым взмахом Когтя Харона, быстро останавливая оружие. Двигаясь вокруг, он махнул рукой с кинжалом в сторону дроу, едва касаясь его щеки и рисуя на коже тонкую кровавую черту. Это была несерьезная рана. Во всяком случае, не казалась такой.
Но зрачки Дзирта расширились от ужаса. Энтрери знал, что противник чувствует истинную сущность этого жуткого драгоценного кинжала. Он подарит дроу абсолютное забвение, украдет самую сущность жизни.
Несмотря на всю тьму и отчаяние, всю беспомощность и безнадежность, которые придавили Дзирта. Несмотря на все его замешательство, коварное Безумие Абисса, этот момент осознания помог ему подавить все преграды.
