С задней стороны дома дремал под коркой льда крохотный пруд. Но, по словам Патрика, летом этот прудик поражал красотой: прилетала пара лебедей, утки, водоем чистили и запускали мальков, которые за несколько месяцев так отъедались, что можно было и с удочкой на берегу посидеть, коли имелось такое желание.
Впрочем, все это Себастьян узнал позже. В самый же первый день он подъехал к усадьбе, оставил карету у запертых ворот, несколько раз крикнул, но никто его не услышал. Тогда хозяин перебрался через ограду, подошел к дому и требовательно постучал в дверь.
Ему долго не открывали. Себастьян подождал, но потом, услышав шорох в доме, потерял терпение и снова заколотил в дверь со всей мочи.
– Отворяй!
– Вот я сейчас собак спущу! – пообещали изнутри. – У меня и оружие есть!
– Открывай, не бойся, я новый владелец.
Собак у Патрика не оказалось, просто пугал, а вот оружие и вправду нашлось – старый арбалет. Впрочем, в идеальном состоянии. И болтом можно запросто убить, тем более, если выстрелить в упор. В другой руке управляющий держал топор.
– Смотри, не пристрели ненароком! – предостерег Себастьян. – Вот бумаги!
Патрик внимательно изучил сургучные печати, завитушки подписи короля, три раза перечитал написанный текст и только после этого поклонился.
– Добро пожаловать домой, господин!
Конечно, первым делом охотника накормили, показали дом и округу, попутно отвечая на все его вопросы. Самое удивительное, что первое впечатление не обмануло. Никаких происшествий за последнее время не случалось, ничего странного не происходило. Ни ведьмы, ни колдуны, ни мелкая лесная нечисть, ни прочие существа не беспокоили обитателей Витто. Поэтому, едва уяснив себе это, Себастьян задался вполне логичным вопросом: зачем его сюда послали? Может быть, он все же ошибся, а прав был Лаколь, и его просто-напросто удалили из столицы, неважно в каком направлении, лишь бы подальше? Или Рошаль знал нечто, пока Себастьяну неизвестное, и попросил короля разыграть приступ ярости?.. Но зачем так сложно? Разве не достаточно было просто отдать приказ? Несомненно, он бы выполнил его со всей ответственностью и старанием, даже не будучи владельцем здешних мест. Конечно, как здешний господин, он не допустит, чтобы его люди испытывали страх. Он выследит и уничтожит всякого, кто посмеет сюда явиться со злыми намерениями. Вот только получается, что выслеживать некого. Более мирной деревушки Себастьян не встречал. Устав ломать себе голову, он решил для начала привести дела в порядок, осмотреться, пообвыкнуть, а там уже думать, что делать дальше…
К тому же ему внезапно просто захотелось отдохнуть, пожить спокойно, без указов. Еще никогда он не жил так, как сам хотел. Сначала отец и братья решали все за него, потом воспитатели приюта, которые не давали ни малейшей свободы – все по расписанию. Да и корпус, честно говоря, мало чем отличался от приюта в плане свободы и независимости. Семь лет, проведенные в нем, сделали из Себастьяна сильного, волевого человека, способного самостоятельно принимать решения и воплощать их в жизнь, но вот возможности отдохнуть, пожить без указов сверху за эти годы ему так и не предоставилось.
Поэтому неудивительно, что он наслаждался. Нет, он не сменил привычный график: вставал с рассветом, тренировался, дабы поддерживать достойную физическую форму, листал привезенные с собой книги, стараясь не забыть, чему его учили. В общем, пытался соответствовать чину королевского охотника, пусть и находящегося временно в опале…
Но… все вокруг дышало таким невероятным, вековым спокойствием, столь редким в столице, люди здесь все до единого были приветливы, улыбчивы, миролюбивы – хотя и случались легкие инциденты с подвыпившими крестьянами, – но все это ни шло ни в какое сравнение с тем темпом жизни, к которому он привык. И спустя несколько дней охотник расслабился. Нервы, прежде вечно напряженные, уже не казались ему натянутыми вибрирующими канатами, готовыми порваться в любую секунду.
Да и сам он впервые за долгие годы взглянул на себя немного со стороны. Ему несказанно повезло, он стал уважаемым человеком в относительно молодом возрасте, хотя предназначенная ему судьба – висеть рядом с отцом и братьями на соседнем дереве. Или попросту быть растерзанным давно не кормленными собаками. А он выжил.
Чувствовал ли он себя счастливым? Не очень. Муки совести за судьбу несчастной Ласточки терзали его постоянно, не давая спать ночами. Изменил бы он что-то, повернись время вспять? Несомненно. Однако время не имело привычки ходить туда-сюда, и он был обречен все эти годы терзать себя.
Сейчас же, часами бродя по округе, изучив лес, так подходящий для охоты, ознакомившись с текущими делами, требующими его вмешательства, и найдя их крайне занятными, он словно бы оттаял душой, почувствовав себя не хладнокровным охотником, а обычным, пусть и с некоторыми оговорками, человеком.
