школы. Не слишком умно было предполагать, что Сиара может направиться с «заимствованными» ингредиентами (назвать их похищенными у меня язык не поворачивался) через всю школу в кабинет зельеделия.
– Куда тут у вас люди предпочитают не ходить? Кроме уроков.
– В северную башню, – неуверенно отозвалась я.
– Предлагаю туда и направиться, а ты пока соображай, куда еще. Что с башней не так?
– Там банши обитает. Некоторые ее боятся.
– А почему ее оттуда не вытравят?
– Она хорошая. И не вытравляется. – Я вздохнула.
– Тогда почему ее боятся?
– Она воет страшно. Особенно когда грустит.
Магистр Шакс закатил глаза.
– Я не очень хорошо разбираюсь в психологии нечисти.
– И иногда на людей бросается.
– И это нормально?
– Она же не сильно… – пробормотала я, заметив, что Шакс вновь улыбается. И уточнила: – Ну, то есть она никого не трогает. А бросается просто, чтобы ее не трогали.
– Как она вообще у вас завелась?
– Она работала раньше здесь. Кто-то говорит, что Белл Крейна сошла с ума из-за магии, а мне нравится верить, что она просто узнала что-то, нам неподвластное, и это изменило ее… вот таким образом.
– Скажу честно, эти две версии не очень отличаются.
Я пожала плечами:
– Потерять рассудок из-за помешательства и постичь неведомое, с чем не смог справиться, – это не одно и то же. Мы пришли.
– У вас с ней хорошие отношения? – поинтересовался Рей, взявшись за ручку двери, на которой болтался чуть мятый листок с толсто вычерченными буквами: «Посторонним вход нежелателен. За последствия школа ответственности не несет!»
– Вполне. Меня она никогда не пугала. А иногда даже пела! Когда мне было тоскливо совсем, я к ней сюда сбегала…
– Тогда дамы вперед, – усмехнулся Шакс, распахивая дверь.
В северной башне было сыро и промозгло, как в подвале. Может быть, оттого что сюда редко заглядывало солнце или потому что почти никогда не заходили люди, и застаивался воздух. А может, сама Белл нагоняла жути, чтобы никому на ум не пришло у нее здесь рассиживаться в свободное время.
Винтовая лестница без перил убегала в сторону подвала, прячась в темноте, другим же концом устремляясь к крыше. Две серебряные искры вспыхнули рядом со мной, а мужская рука несильно сжала ладонь, увлекая за собой вверх по ступеням. Когда я ходила сюда раньше, то всегда брала что-нибудь для освещения. Заговоренную свечку или факел…
Хотя, получается, сегодня тоже взяла. Рея.
– Может, позвать? – шепотом предложил Шакс.
– Кого из них? – поинтересовалась я.
Но ответить он не успел – навстречу нам выплыл светящийся силуэт в сиреневом платье со шлейфом, волочащимся по ступеням следом за банши. Голубоватая кожа ее при свете казалась не такой жуткой, как сейчас, в темноте, белые глаза обрамляла растекшаяся угольная подводка, а длинные тонкие пальцы с загнутыми ногтями выписывали в воздухе странные волны, точно помогая ей сохранять равновесие.
– Скорбь моя велика, и холодеет душа, предчувствуя смерть…
– Госпожа Белл! – шепотом воскликнула я.
– Здравствуй, девочка… Да не услышать тебе моих стенаний о твоей утекающей жизни.
– Она всегда такая? – тихо полюбопытствовал Рей.
Я кивнула:
– Почти. Например, в позапрошлый раз она оплакивала Одина, а в прошлый то, что ее рыдания не сбылись.
– Она не любит Одина?
– Имя предателя заставляет меня тосковать… Над печалью моей потешиться ты пришел, человек с душой странной, чужой?
