Возникла карта. Я бегло оценил ее: понятно.
367,77 бакса в баре – это много дней.
Я поменял рубашку и вышел из гостиницы.
К тому моменту, как я добрался до Хайуотер-стрит, интерес почти улетучился. Голова слегка кружилась, в ней не было никаких мыслей, словно всю предыдущую ночь я во сне занимался высшей математикой. Сил оставалось только на то, чтобы думать: хорошо бы где-нибудь позавтракать, а потом сесть на автобус и тупо смотреть на солнце, пока он куда-то меня везет.
Но я ничего этого не сделал. Не в моем характере останавливаться на полпути. Я шел по нужной мне улице, которая, к моему удивлению, вела меня все ближе и ближе к деловому центру города. Обычно люди, которые засыпают спамом консоли в дешевых гостиницах, работают из виртуальных офисов, но Хайуотер была широкой улицей, застроенной приличными зданиями. Дом № 135 оказался горой из черного стекла с вращающимися дверьми у подножия. В отличие от многих зданий, мимо которых я только что прошел, в этом отсутствовали стены-экраны, которые без устали превозносили достоинства и успехи работавших здесь людей. Здание многозначительно стояло, не выдавая своих секретов. Я вошел с видом упарившегося, ищущего тенек.
Вестибюль был так же неинформативен и, как и фасад, убран черным. Все выглядело так, будто владельцам по случаю достались излишки черного, и они с удовольствием их использовали. Я шел по мраморному полу к стойке, расположившейся в дальнем конце зала, звук шагов гулко разносился вокруг. За стойкой в круге желтого света сидела женщина и смотрела на меня, подняв брови.
– Чем могу помочь? – спросила она таким тоном, что сразу стало ясно: вряд ли на самом деле собирается.
– Мне сказали, что я должен прийти сюда и назвать свой номер.
Произношение у меня всегда было лучше внешнего вида. Не могу сказать, что лицо женщины осветила улыбка, но она нажала какую-то кнопку и стала смотреть на экран компьютера:
– И ваш номер?..
Я назвал, и она какое-то время просматривала некий список.
– О’кей, – сказала она. – Нашла. У вас есть две возможности: первая – я выплачиваю вам сто семьдесят один доллар тридцать девять центов, и вы уходите без дальнейших выплат; вторая – вы поднимаетесь на правом лифте на тридцать четвертый этаж, и там с вами встретится сам мистер Страттен.
– А откуда взялась сумма сто семьдесят один доллар тридцать девять центов?
– Ваш возможный заработок с вычетом двадцати пяти долларов за обслуживание, разделенный надвое и округленный до целого цента.
– А почему мне заплатят только половину денег?
– Потому что у вас нет контракта. А вот если вы поднимитесь и переговорите с мистером Страттеном, то это, возможно, изменится.
– И в этом случае я получу все триста шестьдесят семь?
– А вы, я вижу, не дурак, – подмигнула она мне.
Лифт был просто роскошный – тонированные зеркала, приглушенный свет, полное отсутствие шума и настоящий уют. В нем пахло деньгами, и деньгами большими. Когда двери открылись, я оказался в коридоре. На стене красовалось название «Снохран»[21], выведенное большими хромированными буквами хорошо продуманного шрифта. Под ними располагался слоган:
КРЕПКИХ СНОВ – КРЕПКОГО ЗДОРОВЬЯ!
Я пошел, куда указывала стрелка, и оказался у очередной стойки. На этот раз у девушки был значок с именем – Сабрина. И ужасно сложная прическа: явно несколько часов в руках додика-стилиста.
Внизу мне показалось, что девушка за стойкой разговаривала снисходительно, но по сравнению с Сабриной она была сама любезность. Последняя вела себя так, будто я какой-то жалкий грызун – явно хуже крысы, так, где-то уровня мерзких кротов. Через тридцать секунд, проведенных с этой девушкой, я почувствовал, как бактерии в желудке презрительно посмеиваются надо мной. Она предложила мне присесть, но я отказался: с одной стороны, чтобы досадить ей, с другой – никогда не сижу в приемных. Вычитал, что
