на их лица жесткие красноватые тени.
– Ваше величество, простите, что мы так ворвались, но они правы: нужно что-то решать, – твердо сказала Ингрид. Она единственная сохраняла спокойствие. – Боюсь, рано или поздно чернь попытается захватить ворота. Прикажите охране хотя бы отпугнуть их. Вы должны защитить дворец.
Король разлепил губы и медленно повернул голову к принцу, который молча пытался оттеснить придворных.
– Помнишь, как ты обещал найти корону за неделю? – прошелестел король. – Уже седьмой день, и где же она?
Все придворные разом затихли, выжидая, что будет дальше.
– Отец, сейчас не время об этом думать, – начал принц. – Я…
– Конечно, ты не найдешь, – перебил король, откидываясь на подушку. Он выглядел, как мертвец. – Я всегда это знал. А если бы и нашел, не отдал бы ее мне, верно? Надел бы сам. Чего еще от тебя ждать?
Он прошипел это с такой ненавистью, что Генри показалось, будто тьма подхватила его слова, зашептала, передавая дальше, до самых дальних углов комнаты. Принц медленно повернулся к отцу, и глаза у него сузились, как у рассерженной лисы.
– По легенде, ее может надеть тот, кто нашел, – выдавил он. Губы у него кривились. – Думаешь, тот шут гороховый, которого ты в Цитадель посадил, отдал бы ее тебе? Да никогда! А знаешь почему? – Принц нагнулся к нему, чтобы их лица оказались рядом. – Потому что король из тебя никакой, отец. Ты бы видел себя сейчас. Ты болен. И я все равно скоро стану королем, хочешь ты этого или нет, с короной или без нее.
– Ваше высочество… – Ингрид подошла к нему, но принц вдруг толкнул ее с такой силой, что она отлетела.
– Ты с этим ничего не можешь сделать, папа, – сказал принц.
Его трясло от ярости, и шепот в углах комнаты стал громче. Генри сжался от страха, но никто вокруг словно не слышал, что тьма не просто становилась темнее, – она становилась громче.
Король приподнялся на локте, будто злость вернула ему силы:
– О да, ты прав. Больше мне трон оставить некому. Но давай-ка вспомним, кто в этом виноват.
Принц застыл, будто его окатили ледяной водой. Он приоткрыл рот, но ничего не сказал, а вот тьма ожила еще больше. Генри видел: принц чувствует такую дикую злость, что даже словами ее не может выразить, и духи вражды, извивавшиеся вокруг, как бесплотные змеи, придвинулись ближе.
– Ах так, отец? – звенящим голосом проговорил принц. – Как же я тебя…
И тогда Генри выпустил из рук поднос. Тот грохнул об пол, миска разбилась, обдав кашей стоявших рядом придворных, от резкого звука все подскочили и повернулись к нему.
– О нет. Не делай этого, – еле слышно простонал Джетт.
Но Генри уже стянул парик и куртку, превращавшую его в горбуна.
– Узнаете? – громко спросил он.
И конечно, его узнали.
Сами придворные не видели, как он уничтожил прилавки, но наверняка слышали об этом, а в историях, как обычно, все преувеличено, поэтому при виде Генри они завизжали и кинулись в дальний угол комнаты, наступая друг другу на ноги. Охранники, услышав крики, бросились в комнату, но Генри выставил перед собой руку.
– Сами знаете, что я могу, – громко сказал он. – Держитесь подальше.
– Хватайте его! – крикнул принц.
Стража повернула головы к нему, потом к Генри, потом опять к принцу, но инстинкт самосохранения оказался сильнее служебного рвения. Охранники выскочили за дверь и притаились там.
– Ах ты, мерзавец! – взревел Карл из того угла, куда он забился вместе с придворными. – Так это не твоя сестра! Ты заманил честную доверчивую девушку в сети обмана!
– Блеск, – выдохнул Джетт, закрывая лицо руками.
– Помните сказку о духах вражды? – дрожащим голосом спросил Генри. У него было необъяснимое, мучительное чувство, что вся тьма дворца начала стягиваться сюда, словно прислушивалась к тому, что он скажет. – Эти духи и есть тьма. Вы сейчас наговорите друг другу всяких ужасных вещей, как мельник и кружевница, и они… Они станут сильнее. Успокойтесь. А то вы им только помогаете.
Принц и король смотрели на него с совершенно одинаковым выражением лица, и Генри первый раз заметил, как они похожи.
– Мельник и кружевница? – фыркнул принц. – Да что ты несешь!
