Человек-гипс гугукнул и гирьки задвигались. Это надо полагать – приветствие.
– Сколько времени?
– Полвосьмого, – ответили от окна, – скоро обход и завтрак.
– Нас всех съедает дикое любопытство, – говорит Виктор, – что с тобой, парень, произошло? Санитарка, что застелила вчера постель, поведала – избили тебя. Хорошо, видать, досталось, раз без сознания в палату на каталке прикатили.
– Да, досталось хорошо. Но и я в долгу не остался. Больше не полезут.
Не врал. Я действительно, если не каждого, то большинство отоварил от души.
– И сколько супостатов было? – спросил Андрей со средней койки.
– Пятнадцать.
– Сколько? – удивился усач, и не только он. Даже гирьки удивленно закачались.
– Пятнадцать, – повторил я. Про трех взрослых даже упоминать смысла нет. И так по лицам мужиков видно, что не верят.
– А почему не убежал, – спросил Андрей у окна.
– Со мной девушка была.
– Что, били при ней? – это спросил второй Андрей.
– Нет, я попросил, и она ушла. Её пропустили.
Опять смотрят недоверчиво.
– А потом почему не убежал?
– Я не привык от проблем бегать. Поэтому и остался.
– Глупо, – прогудел усач.
– Согласен, – кивнул я. – Сейчас сожалею, но прошедшего не вернуть.
Пусть не верят. Что-то доказывать я не собираюсь, как и рассказывать все. Со стороны всегда видней и умнее получается. Знал бы я, что впоследствии будет…
Мне есть, о чем жалеть. Однако прошлого не вернуть, и не думаю, что появится еще один шанс все исправить.
Поднялся, спустил ноги на пол. На стуле у тумбочки лежит моя одежда, под стулом обнаружил простенькие тапочки. Надел штаны, тапки и встал. Голова закружилась, начало подташнивать. Хорошее сотрясение мне обеспечили. Ладно, хоть ничего не сломали. Руки-ноги явно целы, только сине-оранжевые, от ушибов.
– Где тут туалет?
– Направо по коридору, через дверь, – ответил Виктор. – Тебе помочь?
Интересно, как мне он поможет, на костылях-то? От окна послышалось кряхтение, это с койки поднялся Евгений Николаевич.
– Я тоже в туалет иду, если что, помогу дойти.
– Спасибо, я сам.
Головокружение утихло, но тошнота не прошла. Изредка опираясь о стену, добрел до туалета, справил нужду, потом в зеркало над умывальником разглядывал себя. Лицо припухшее, желтого цвета, чем-то намазали, наверно. М-дя, глаза узковаты… не лицо, а мандарин недозрелый. Покрутил головой – на китайца стал похож. Хорошо мне насовали. Почему же нет фингалов?
Вернулся обратно. Только устроился на койке, как в палату бодро вошел врач, мужчина лет тридцати пяти. Поздоровался со всеми и, увидев, что я не сплю, направился ко мне.
– Здравствуйте, молодой человек.
– Здравствуйте, – ответил я и улыбнулся. Знал бы он – сколько мне на самом деле лет.
– Что ж, хорошее настроение признак выздоровления.
Доктор присел на край постели, выудил из кармана ручку. Выставил перед собой.
– Смотри на колпачок.
Он поводил ручкой крестообразно, наблюдая за мной. Затем убрал ручку в карман и спросил:
– Голова болит?
– Терпимо.
– Кружится? Тошнота есть?
– Немного.
– Это пройдет. Организм молодой, восстановишься быстро.
– То, что переломов нет, ясно и так, – говорю я. – Тошнота – признак сотрясения. А что еще? И почему я весь желтый? Мне
