- Я должна идти туда. Я так чувствую. Какими бы страшными ни были мои видения, они подсказывают, что там я найду разгадку.
- Да, - согласился Ошига, поднимаясь со стула. – Я тоже так думаю.
Он принялся расхаживать по библиотеке взад и вперед.
- Но вы не можете отправляться туда, простите, очертя голову. Это далеко не заурядное путешествие – даже для ангела с таким выдающимся талантом, как у вас. Из-за разгула хаоса пускаться в путь неподготовленной, самостоятельно – безумие.
Эйрвин развела руками.
- Да, пожалуй, но выбор-то у меня невелик. Моего покровителя больше нет. А призывать других правителей, чтобы они помогли мне разрешить эту задачу, я не могу.
- Возможно, - ответил, улыбаясь, Ошига. – Но не думаю, что перед вами все так уж беспросветно. Вы продемонстрировали редкую стойкость перед лицом ужасных обстоятельств. Другие покровители с радостью примут вас, если вы того пожелаете.
Эйрвин занервничала. Она не желала даже подвергать сомнениям верность павшему Хелму, но в глубине души спорила сама с собой: о возможности принять покровительство другого. Одна мысль о таком причиняла боль. Дэв начинала чувствовать себя изменницей, предавшей все, чему служила.
- Не могу, - ответила она тихо. – Пока нет. Еще слишком рано.
Ошига склонил голову.
- Ой ли? Я не могу указать вам верный путь, но, возможно, вам следует спросить у самой себя, правильно ли позволять своему горю делать вас бессильной и безынициативной. Не эгоизм ли это, по нашим нелегким временам?
Эйрвин устремила горящий гневом взор на сидящего напротив Ошигу. «Да как ты смеешь? – подумала она. – Ты ничего не знаешь о боли и горе после потери божества!» Но она смирила свое негодование и принялась с преувеличенным тщанием рассматривать поверхность стола.
- Вы не совсем понимаете, - сказала она тихо. – Тем не менее, это не влияет на мое нежелание искать другого покровителя. Любовь Хелма ко мне была самоотверженной настолько, насколько это можно себе представить, и я боюсь, что оказываю ему плохую услугу, пытаясь ее преуменьшить.
Ошига поджал губы.
- Даже Хелм побудил бы вас перешагнуть через такие отношения, коль скоро вас призывает долг и в вас нуждаются другие.
Эйрвин знала, что он прав, и чувствовала, что сердце ее разрывается. Ей хотелось плакать.
- Знаю, - сказала она. – Но я не вижу никого, кому хотела бы присягнуть на верность. Не могу даже думать об этом.
Ошига улыбнулся.
- Не думаю, чтобы вам были нужны размышления, - сказал он тоном, полным сострадания. – Вами уже так много сделано на службе ближним. Сама гора обнимает вас, Эйрвин. Вы дитя небес, небесное существо сердцем и душой. Почему бы вам не обратить свою духовную энергию ко всему Плану? Почему бы не наполнить сердце любовью к Целестии?
Эйрвин задумалась над его словами. Для некоторых ангелов вовсе не являлось чем-то неслыханным посвятить себя праведности каких-либо идеалов и тем землям, из которых идеалы эти проистекали, а не какому-то божественному существу. Ангел отказалась повиноваться закону Тира, поскольку считала, что важнее отстаивать ценности, которых придерживался даже он.
- А можно ли иначе? – задалась она вопросом. – Я присягнула этой философии. Так почему бы ей не дать мне взамен силу и мощь?
Разум потихоньку начал подсказывать ей, что вся ее жизнь была посвящена Целестии, и Эйрвин улыбнулась. В этот момент истины ангел почувствовала надежду, и силы вернулись к ней.
Ей стало хорошо.
- Благодарю вас, - сказала она Ошиге, и он улыбнулся.
- Я бесконечно горд тем, что оказал вам услугу.
Архонт выпрямился и официально посмотрел на дэв.
- Теперь, - продолжил он, - мы должны подготовить вас к вашему путешествию. Оно будет нелегким.
Позже, провожая Эйрвин из домена Провидца обратно в небеса Дома Триады, ни архонт-глашатай, ни ангел не заметили пары фигур, которые следовали за ними.
