больно.
– Некоторые из вас… – Норд помолчал, словно подбирал слова, чтобы пленница поняла его. – Некоторых из вас мы меняем еще до рождения. И души таких особей обладают более насыщенным и особым вкусом. На них приходит «спецзаказ». Вот, например, как на тебя.
– В смысле? – Нет, равнодушный тон у нее не получался. – Ты хочешь сказать, что меня вывели, как свинью для праздника?
– Очень хорошее сравнение.
Алана яростно задышала и проглотила самые нехорошие слова в адрес спутника. Все же орать на него она побаивалась, понимая, что силы неравны.
– И что же, – процедила сквозь зубы, – человек до самого конца не знает, что он особенный?
– Нет, конечно. Хотя довольно большой процент среди «экзотов» весьма одаренные в разных областях особи.
– Значит, я тоже «экзот»? – проговорила полувопросительно Алана, испытывая странную смесь отвращения и ужаса. Понимание, что ее «вывели», как обычную скотину, заставляло дрожать от злости. Хотелось выдрать это самое изменение и выбросить. Чтобы успокоиться, Алана прижалась к резко пахнущей лошадиной гриве и громко простонала.
– С другой стороны, – продолжал Бог ровным тоном, – возможно, ты не «экзот». Иногда «спецзаказом» отмечают тех, с кем хотят развлечься.
Не отрываясь от гривы, Алана чуть повернула голову и поинтересовалась:
– В смысле развлечься?
– Красивые мужские и женские особи для секса, – пояснил Норд. – Потом, конечно, у них выпивают души.
– Это отвратительно! – Алану передернуло от одной мысли, что ее может поиметь кто-то из Богов.
– Почему? – явно удивился Норд. – В основном мы не любители насилия.
Алана вложила во взгляд все свое сомнение и брезгливость. Пусть едущий рядом с ней мужчина был великолепен, но он казался чужим, холодным и мерзким. Он был один из тех, кто участвовал в Сборах и выпивал души. А значит, человеческую жизнь не ставил ни в грош.
Но Бог по-другому истолковал ее взгляд.
– С вашей точки зрения мы идеальны, поэтому в глубине души вы будете желать нас.
– Где-то очень в глубине. Я, видимо, так глубоко не заглядываю. Кстати, хочу тебе сказать, что среди людей не водятся мужики с серебряными волосами.
– Да, надо изменить внешность.
Пару секунд ничего не происходило, а затем – Алана ахнула – зеленоглазый начал меняться. Вроде незаметно для глаз, но он становился все менее похож на ослепительного Бога. Серебристые волосы укоротились до плеч, посветлели, черты лица чуть исказились, на миг поплыли и вновь обрели четкость, появилась чуть заметная щетина. На изумленную девушку смотрел парень лет двадцати пяти, симпатичный, с тренированной фигурой и равнодушным выражением на бледном лице.
Изменилась и одежда: вместо темного облегающего костюма на Норде красовались теперь коричневые брюки из грубой ткани и такая же куртка, под которой виднелась светлая простая футболка. Лишь пояс остался неизменным.
Алана лишь до боли и хруста в суставах стиснула пальцы на поводьях. Такая небрежная демонстрация силы показала ей, что бесполезно идти против Богов.
Во всяком случае, в открытую.
Жаль, что ненавистью нельзя убивать.
Она была уверена, что не заснет. И ошиблась. Бессонная ночь, стресс и паника все же сделали свое дело. Больше всего измученная пленница мечтала сейчас чудом перенестись домой и заснуть в любимой кровати. А проснувшись, убедиться, что просто привиделся дурной и страшный сон.
Увы, мечты так и оставались мечтами, а значит, цепляться за них не стоило.
В очередной раз клюнув носом, Алана едва не соскользнула с жесткого скрипучего седла. Чудом ухватилась за поводья и выпрямилась, чувствуя, как свежий ветер залетает под вырез рубашки и заставляет кожу покрываться мурашками. В степи было гораздо теплее, чем в руинах, но Алана продолжала дрожать. Тонкая рубашка предназначалась для прогулок по жаре, но никак не для скачки ночью.
Продолжая глядеть в темноту, в которой смутно угадывались силуэты редких деревьев и сверкали звезды, Алана опять почувствовала, как тяжелеют веки. Тряхнула головой, украдкой щипая себя за руку. В следующее мгновение ее резко дернули за руку. Короткий полет, и она оказалась на другой лошади, перед Нордом.
