узнавала подробности, заставлявшие гореть мои уши.
Дядя, как ты мог так со мной поступить?! Мною откупились, как куском мяса, что бросают волку, чтобы он не трогал остальных овец. В моем же случае, чтобы заставить мага спасти нашу деревню от умертвий. Как только он сегодня появился, я уже почувствовала угрозу, исходящую от фигуры, закутанной в плащ, с низко надвинутым капюшоном, скрывающим лицо. Тяжелый посох в его руках подтвердил, что перед нами боевой маг. Люди с подозрением косились на него.
Он сел в самый дальний угол, и, казалось, ему глубоко наплевать, что творится вокруг, но в течение вечера, пока пела, я чувствовала его тяжелый взгляд на себе. Для меня не стало неожиданностью, когда после ужина он подошел к дяде и что-то сказал, бросив взгляд на меня. Тот отрицательно покачал головой и ответил что-то резкое, его настроение не изменил и протянутый мешочек с монетами.
В этот момент я не могла заставить себя петь, напряженно следя за ними. Не то чтобы я боялась, что дядя соблазнится щедрой платой. Ему уже много раз предлагали серебро и даже золото, желая, чтобы я поднялась на второй этаж. Чаще проезжие. Те, кто бывал у нас постоянно, знали, что это бесполезно. Но всем известно, что ссориться с магом не стоит, это еще хуже, чем с некромантом. Люди в таверне тоже искоса следили за дядей и гостем, догадываясь, о чем те говорят, и ожидая, что последует за отказом.
Меня успокаивало, что сегодня среди посетителей находится Иланий. Мы дружим с детства. С самых малых лет он как старший брат оберегает меня. Он частенько приходит к нам выпить эля и послушать, как я пою. Вот и сейчас он послал мне ободряющую улыбку.
Неожиданно в таверну ворвался мальчишка Рон с криком, что умертвия напали и на нас. Значит, не всех уничтожили стражники, и нежить добралась до деревни. Все мужчины вскочили и выбежали на улицу. Исключение составил маг, который так и не сдвинулся с места, буравя дядю взглядом. Он даже и ухом не повел, когда с улицы раздались крики.
– Вы не поможете? – Я услышала, как голос дяди дрогнул. Понятно почему. Стража из города доберется до нас не скоро, и неизвестно, будет ли здесь хоть кто-то жив к тому времени. Например, от таверны папаши Лозана остался лишь сгоревший остов, а мужчины рассказывали, что земля в округе была усеяна ошметками тел как умертвий, так и людей, и даже домашних животных.
– А что мне за это будет? – прозвучал холодный вопрос. В бессильной ярости дядя смотрел на мага. Было ясно, что помогать он нам не собирается. Действительно, себя он защитить сможет, а что за дело ему до людей в деревне.
Я отказывалась поверить глазам, когда дядя бросил взгляд на меня, на мага, а потом взял мешочек с монетами из его рук. Маг обернулся, посмотрел на меня, а потом вышел. Я же как громом пораженная застыла на месте и, не веря, смотрела на дядю, который за один миг как будто постарел лет на десять.
«Меня продали!» – бились в голове слова, и хотелось кричать от разрывающей душу боли.
Избегая моего взгляда, дядя поспешил на улицу. Свидетельницами произошедшего были лишь Салли с Бозанией. Растерянные, они застыли с открытыми ртами. Первой отмерла Салли и подошла ко мне.
– Не бойся, я когда приносила ему еду, немного его рассмотрела. Он красив и молод. Первый раз всегда страшно и больно, ты не пугайся. Он маг, может, и сделает что-нибудь, чтобы облегчить боль, – с сочувствием произнесла она.
– Наконец-то наша певчая птичка станет женщиной, – съехидничала Бозания. Она так и не простила мне, что господин Витан, по которому она сохла не первый год, не обращал на нее внимания, а частенько приезжал из города только для того, чтобы послушать, как я пою, и дарил мне цветы.
Не дождавшись от меня и шага в его сторону, маг сам направился ко мне. Я сжалась, опустив глаза и рассматривая пол под ногами.
– Как тебя зовут? – услышала я совсем близко, и мои ладони сжали материю платья, чтобы унять дрожь.
– Лорианна, – ответила, с трудом разлепив губы.
– У тебя волшебный голос, Лорианна. Он проникает в душу.
Я молчала. А что на это сказать? Пела я всегда, сколько себя помню. Мне было легче выразить свои мысли и чувства в песне, чем словами. Многие поражались не только моему голосу, но и самим песням и зачастую спрашивали, где я слышала их. Слова песен рождались в моей голове, они были в крови, и казалось, что я вспоминаю давно забытое. В своих песнях я воевала, защищая родной край, любила и ненавидела, знала цену дружбе и страдала от предательства. Я пела о простых моряках и правителях, об эльфах и гномах. Когда я пела, то как будто видела их истории и их самих перед глазами.
– Посмотри на меня, – потребовал он.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Медленно подняла глаза. Мой взгляд задержался на его груди, покрытой темными волосами. У Илания грудь была гладкой, отметила я разницу. Не то чтобы он когда-то раздевался передо мной, но я бывала
