– Если это все, что ты знаешь, то у тебя еще есть возможность позабыть, – так же тихо и безжизненно ответил Рекхе.
– Это мое дело, что помнить, а что – нет, – отрезала я. – Сотню раз повторял, что моего ума не хватит на что-либо сложнее воровства куска мяса из герцогских погребов… а сам-то не больно умен, раз не желаешь вслух сказать то, что я и так поняла: господин Огасто воспользовался помощью какой-то чародейки, чтобы одолеть тебя. Невелика хитрость! Один безмозглый болтливый мальчишка, с которым я вожу дружбу, как-то сказал, что победить демона без помощи колдовства невозможно…
– Это правда, – помедлив, сказал Рекхе. – Но не вся. Что ты будешь делать, когда она тебе откроется? Женщина, о которой ты знаешь так мало, очень сильна и не знает жалости.
– Пф! В прошлые времена чародеев наплодилось превеликое множество, и простому человеку порой шагу нельзя было ступить, чтобы не попасть к ним в рабство! Все они как на подбор были безжалостны и сильны. И что же? – я произносила это нарочито презрительно. – Сейчас этой пакости раз, два – и обчелся. Куда же они все подевались? Ты сам говорил, что старости маги не боятся. Значит, все-таки извести колдуна можно. И нужно! Или ты из пустой гордости не желаешь признавать, что проиграл отнюдь не всесильному противнику? Твоя обида должна быть глубже ущелий в горах: прийти с войной к презренным людишкам, а затем очутиться в каменном мешке без когтей и зубов! Тут уж ведьма, кем бы она ни была, сработала на славу!
– Та, которую ты называешь ведьмой, и внушила моему отцу мысль о войне, – отрывисто и зло произнес Рекхе, которого мне все-таки удалось в очередной раз разозлить. – Она сама пришла к нам и пообещала, что станет нашей союзницей.
– Она уговорила вас вторгнуться в Лаэгрию? – переспросила я, ничего не понимая.
– И помогла нам, открыв новую дорогу в мир людей, – демон говорил отрывисто, однако более не сдерживался. – Отец с самого начала не доверял ей и говорил, что люди всегда остаются людьми, их низкое нутро не исправит и магический дар!.. Но я взялся переубедить его и сделал все, чтобы он поддался на ее уговоры…
– Но зачем… – начала я, недоуменно почесывая себя за ухом, однако спустя мгновение меня осенило: – И ты еще попрекал меня скудоумием! Вот, значит, отчего ты сотворил все это зло!..
Рекхе молчал, и мне, как ни странно, вдруг расхотелось насмехаться над ним.
– Так что же это… ты же вроде бы дал обет не продолжать свой род… – промямлила я и почувствовала еще большую неловкость: уж мне ли было не знать, что взбунтовавшееся сердце заставит нарушить любые запреты! Я не была уверена, есть ли у демонов сердце, однако выходило, что от любви они глупеют так же, как и люди.
– Стало быть, когда ты упоминал о предательстве… – предприняла я отчаянную попытку разговорить узника, молчание которого становилось все напряженнее.
– Я бы не послушал никого другого, если бы меня попросили о встрече наедине, – с горечью и ненавистью произнес Рекхе. – Но на ее призыв я откликнулся. И попал в руки Огасто, став заложником. Она начала эту войну, она же ее и закончила, отдав меня своему истинному союзнику.
– Но зачем? – вновь не удержалась я от того же простодушного вопроса, однако в этот раз озарение на меня не снизошло. Напрасно я ждала хоть какого-то ответа – демон не торопился давать мне самую завалящую подсказку.
– Неужто ты и сам не знаешь? – теперь я по очереди чесала то одно ухо, то другое, не зная, как еще приумножить свою сообразительность. – Как по мне, довольно глупо начинать такое сложное дельце, чтобы потом остановиться на полпути. И почему она сейчас измывается над господином Огасто, если водила с ним дружбу поначалу?
– До этого мне больше нет дела, – твердо сказал Рекхе. – Моя история закончилась. Я стал тем отравленным ножом, который вонзили в спину моего отца. Подобные ошибки не прощают, и я не дерзнул бы просить о милости. Я должен был помнить, что несу ответственность не только за свою жизнь, но и за честь своего дома.
– Да уж, сглупил ты порядочно, – я поцокала языком, пытаясь собраться с мыслями. – Мог бы и догадаться, что ведьма не позарится на какого-то рогатого черного выходца из преисподней, когда можно взять сторону такого красивого и храброго господина, как Огасто… Ну что уж теперь себя винить… Не думаю, что твой батюшка-демон так уж зол на тебя, ведь он тоже опростоволосился, когда поддался на ее уговоры, своя голова на плечах у него ведь имелась. А война – дело недоброе для обеих сторон, и то, что она так быстро закончилась, – всяко к добру.
– Что ты можешь во всем этом смыслить? – с горечью промолвил демон. – Зря я заговорил об этом…
– Говоришь, ведьма открыла вам дорогу в Лаэгрию? – не унималась я. – Это что же – вы, демоны, не знали, как сюда добраться? Ха! Даже я знала, что нужно идти на восток месяц и две недели, чтобы попасть сюда из Олорака! И ты еще попрекал меня неученостью!..
Узник вздохнул и пробормотал что-то на своем наречии.
– Это еще что? – я насторожилась. – Не говори при мне на своем проклятом языке! Может, ты при этом и не колдуешь, но
