бросали тень на картинку ослепительного будущего, быстро нарисовавшуюся в моей голове, но я, поразмыслив, решила, что у меня достанет сноровки затащить под венец господина, полюбившего меня без памяти, – чего же другого ему оставалось желать?..
Успокоив себя таким выводом, отправилась дальше – к прилавку, уставленному изящными дамскими башмачками, он виднелся в конце ряда. Однако дойти до вожделенной лавки оказалось не так-то просто. Народ вдруг заметался, засуетился, отчего меня повлекло сначала к сушеным грибам, затем к рыболовным снастям. Я сопротивлялась, отпихивала чужие острые локти и почти было выбралась на свободное место, но тут над моей головой взревел чей-то голос:
– Дорогу благородной даме! Разойдитесь прочь!
И я едва успела метнуться в сторону, чтобы освободить путь для целого кортежа. Впереди шагал, расчищая дорогу, здоровенный слуга, чей рык меня едва не оглушил, за ним следовала хорошо одетая женщина, в которой я также угадала челядь из богатого дома, – она держала в руках нарядную плетеную корзину, наполовину заполненную всякой всячиной. Третьей шествовала сама благородная дама, ради которой и устроили переполох. Ее лицо закрывала плотная белая вуаль, прикрепленная к сложной прическе золотыми шпильками, а туманно-серое струящееся платье нарочито скромно украшал черный бархатный кант, но уже издали было видно, что оно стоит безумных денег, которых ни мне, ни дяде не суждено заработать, пусть у нас скупили бы все имеющиеся микстуры и притирания разом.
На белоснежных пальчиках дамы сверкали тяжелые золотые перстни, у пояса висел кошелек безо всяких вензелей, туго набитый монетами, и, уж ясное дело, не какими-то скойцами, а полновесными кронами. Из-под подола платья выглядывали искусно расшитые бисером туфельки, которые оказались бы под стать и эльфийской принцессе из тех сказок, которые я слышала в детстве, – ножка у дамы была крошечной, как у ребенка. Иными словами, ничего более прекрасного, утонченного и роскошного мне ранее видеть не доводилось, оттого я и застыла на месте, разинув рот и забыв обо всем на свете, даже о надкушенном бублике, который держала в руке.
Замыкали шествие двое крепких, одинаковых с лица парней, которых я посчитала охраной. Их явно захватили с собой лишь для порядка – это было видно по их ленивым движениям и скучающим взглядам.
Дама остановилась как раз около прилавка с башмачками, и я с завистью подумала, что уж ей-то по карману купить себе любые из них. Да что там, половины содержимого ее кошелька достало бы, чтобы скупить три торговых ряда! Но, несмотря на то, что торговец рассыпался перед нею мелким бесом, дама ни к чему не притронулась своими холеными полупрозрачными пальчиками и направилась далее. Я незаметно пристроилась в хвост этой процессии, рассудив, что не худо ходить по ярмарке, когда тебе все уступают дорогу. Тем более что шаталась я безо всякой определенной цели. Мне стало любопытно, что же купит эта дама из великого множества товаров? Что вообще может понадобиться таким важным особам на обычной городской ярмарке?
След в след я ступала за охраной, вытягивая шею, как любопытный гусь, и прислушиваясь к разговору, который госпожа вполголоса вела со своей служанкой. Мы остановились около лавки парфюмера, где я наконец-то узнала, чем же пахнет миндальное мыло, – то, что продавал дядя, было похоже на него, как свекла на яблоко. Затем заглянули к торговцу канарейками, после чего вышли к центральной площади, где глашатай зачитывал объявление о начале турнира лучников. Там дама отпила немного лимонной воды, которую поднесла ей служанка. К ним тут же подбежал торговец веерами, безошибочно почуяв своих клиенток, и мне удалось полюбоваться изящнейшими опахалами. Я околачивалась поблизости, каждую секунду ожидая, что один из охранников, давно уж косившихся в мою сторону, даст мне подзатыльник и прогонит прочь, но любопытство перевешивало страх.
– Благодарю, – мелодично произнесла дама, доставая из кошелька монетку.
– Мое почтение вашей милости! – торговец поклонился.
Дама раскрыла купленный веер, обмахнула пару раз скрытое вуалью лицо и небрежно бросила в корзину.
– Нет, Белинда, – промолвила она раздраженно, обращаясь к служанке, – это пустая трата времени. Здесь нет ни одного аптекаря!
Мое сердце пропустило удар. Я просто онемела, не в силах поверить в такую удачу! Ну уж теперь дядюшка Абсалом скажет мне спасибо! Не будет мне прощения, если я не воспользуюсь такой оказией!
– Прошу прощения, ваша милость! – я прошмыгнула под самым носом охраны и очутилась рядом с дамой, пропустив мимо ушей гневные окрики всполошившихся стражей. – Могу ли я занять пару секунд вашего драгоценного времени?
Благородная дама, к счастью, не завопила что-то вроде «Да как ты смеешь, грязная нахалка!», хотя именно так ей и следовало поступить – моя дерзость переходила всяческие границы. Осмотрев меня с ног до головы, она довольно приветливо обратилась ко мне:
– В чем состоит твое дело ко мне, танцовщица?
«Нет, дядюшка прав, мне надо срочно купить пристойное платье», – с досадой подумала я, а вслух произнесла:
