Дядя снова что-то пробормотал себе под нос и сложил ладони перед грудью, словно обращаясь с молитвой к милостивым богам.
– Да что ты говоришь? – наконец смог произнести он с немалой долей яда в голосе. – А не ты ли приложила руку, точнее говоря, болтливый язык – к тому, что сейчас происходит?
– Не понимаю, о чем вы говорите… – слабеющим голосом ответствовала я.
– Ах, не понимаешь… Ну ладно. – Дядя осмотрелся по сторонам и, понизив голос, произнес: – Не ты ли порекомендовала герцогине Таммельнской своего старого дядюшку как необычайно сведущего аптекаря?
– Я не… – начала я и тут же покрылась холодной испариной.
Ну конечно же! То была герцогиня! Как я могла не подумать об этом… И тут же в голову пришла крайне трезвая мысль: «За такое дядюшка непременно меня удавит».
– Я не знала, что это была герцогиня, – беспомощно пробормотала, понимая, что лучше бы мне молчать, причем с утра до вечера.
Дядя Абсалом поджал губы и отвернулся, показывая, как глубоко разочарован моим необдуманным поступком.
Впереди темнела зубчатая стена герцогского дворца.
– Ее светлость Вейдена, герцогиня Таммельнская ожидает вас в своем кабинете, – уведомил нас крайне надменный слуга, не скрывавший своего недоумения по поводу нашего визита в дом столь важного вельможи. Мы с дядей горестно вздохнули и вошли в распахнутые двери, причем дядюшка Абсалом старался держаться от меня как можно дальше, словно от зачумленной.
Дворец герцога был настолько роскошен, что хотелось немедленно бежать из-под его крова куда глаза глядят. Тут было не место для таких жалких оборванцев, как мы с дядей, – теперь я это ясно понимала и все сильнее корила себя за необдуманный поступок.
Герцогиня Таммельнская сидела в огромном кресле, резные подлокотники которого являли собой истинное произведение искусства, а золоченые гвоздики, блестевшие на фоне красного бархата обивки, показались мне ярче всех небесных светил разом. Дядюшка поклонился, едва удержавшись от того, чтобы пасть ниц, а я присела столь низко, что с трудом смогла подняться без посторонней помощи.
– Благодарю вас, что приняли мое приглашение, господин аптекарь, – обратилась к дядюшке госпожа Вейдена, мелодичный голос которой уже был мне знаком, и жестом приказала нам подойти поближе.
Во взгляде ее я не заметила презрения, естественного по отношению к столь жалким существам, – хозяйка дворца, казалось, не замечала, как бедно мы с дядюшкой одеты. В ее глазах светилась отчаянная надежда – возможно, именно она ослепила герцогиню, заставив говорить с нами как с равными.
Дядя, крайне почтительно сгорбившись, шагнул к креслу, я последовала за ним.
– Абсалом Рав к вашим услугам. Чем я могу быть полезен вашей светлости? – медоточиво вопросил он.
Я, враз утратив всю свою дерзость, спряталась за спиной дяди и испуганно рассматривала владетельную даму, юное лицо которой на ярмарке скрывала вуаль. Ей исполнилось не более восемнадцати-двадцати лет, мы с нею могли оказаться ровесницами, но больше ничего общего у нас не имелось, я и мысленно не осмелилась сравнить себя в каком-либо отношении с этой молодой женщиной.
Герцогиня была прекрасна. Великолепие ее молодости и красоты оттенялось драгоценностями, парчой и золотом и наверняка заставило бы любого человека, не утратившего способность восхищаться совершенными творениями природы, онеметь от восхищения. Ее темные с пепельным отблеском волосы были убраны в сложную прическу из нескольких кос, которые покрывала сверкающая золотая сеть с вкраплениями крошечных капелек жемчуга. Две жемчужные подвески обрамляли тонкое лицо молодой женщины и слегка покачивались в такт ее речи. Прямые темные брови контрастировали с необычайно белой, почти прозрачной кожей; почти черными были и ресницы, отбрасывавшие глубокую тень на яркие зеленые глаза. Иными словами, то была самая красивая и знатная дама изо всех виденных мною, и я окончательно пала духом. Не стоило ожидать, что такая красота будет дополняться еще и добрым нравом.
– Вы, должно быть, не знаете, – произнесла герцогиня, печально склонив голову, – что в этом доме давно имеется нужда в аптекаре, знахаре либо лекаре, который знал бы толк в излечении душевных недугов. Уже долгое время я обещаю щедрое вознаграждение такому человеку, однако никто не пожелал откликнуться на мой призыв. И вот теперь провидение послало мне вас. Я благодарна сверх меры вашей доброй племяннице, которая сообщила мне, где вас искать.
Дядя Абсалом с неприязнью покосился на меня, но угодливо улыбнулся ее светлости.
