– Возможно, твое подношение показалось ему слишком бедным, – ответил домовой с некоторой неловкостью, и я поняла, что он не желает меня обидеть, прямо сказав, насколько жалко выглядит одна-единственная золотая крона в глазах древних духов.
– Какой привередливый господин! – промолвила я, окончательно приуныв. – Неужто мы пришли сюда зря? Быть может, еще раз позвать?
– Уговоры его лишь рассердят, – вздохнул господин Казиро, разводя руками. – Господин подземелий недолюбливает болтунов и лишние слова. Много лет он дремлет, сберегая остатки сил, и пробудиться захочет, если посчитает причину достаточно важной…
С кряхтением я поднялась, чтобы подобрать крону, однако, повертев ее в руках, решила попытать счастья еще раз. Коли уж мне довелось столько раз услышать от Рекхе и господина Казиро, что человеческая кровь высшим созданиям по вкусу, то стоило попробовать применить эти знания. Я сильно прикусила губу, подождала, пока во рту появится солоноватый привкус, и сплюнула на монету немного крови, а затем вновь положила ее у края колодца.
– Эй, подземный сударь! – крикнула я вниз. – Мне очень нужно с вами перемолвиться парой слов! Обещаю не отнять у вас много времени!
Произнеся это, я еще раз сплюнула кровь, на этот раз попав на край каменной кладки. Возможно, мне почудился тихий вздох, донесшийся из темной глубины, но я невольно попятилась, во рту у меня тут же пересохло, и даже кровь на губе мгновенно запеклась.
– Он идет, – тихо произнес господин Казиро, подавшись вперед и чутко ловя какие-то тайные звуки своими небольшими мохнатыми ушами. – Ты разбудила его.
Пришло время сожалеть о том, что я не расспросила домового заранее, как выглядит хозяин древнего лабиринта. Возможно, для господина Казиро облик господина подземелий казался естественным и приятным глазу, я же содрогнулась, увидев, как из черного зева колодца показалась тонкая бледная рука с длинными пальцами, на которых, казалось, не было плоти – кости и суставы обтягивала белая морщинистая кожа, слабо светящаяся в полумраке. Увиденное напомнило мне о стеблях травы, пытающейся пробиться к солнцу из-под тяжелого камня или бревна, – такими же белесыми тонкими нитками сухожилия, проступающие под кожей, обвивали чудовищные руки.
Когда показалась округлая голова подземного духа, мне и вовсе стало не по себе: на ней виднелись крошечные черные точки глаз и темный провал беззубого рта. С усилием страшное существо перебралось через край колодца. Не обращая на нас с господином Казиро никакого внимания, хранитель подземелий потянулся к монете и неловко поднял ее – я поняла, что страшные пальцы с трудом повинуются ему, как это бывает у стариков. Поднеся крону ко рту, дух, казалось, рассматривал ее, хоть это и нельзя было понять наверняка по его пустым глазам, похожим на крохотные горелые угольки.
Господин Казиро, заметно взволнованный этой встречей, обратился к своему сородичу с речью, состоящей из потрескиваний и шипящих звуков, напоминавших те, что издают некоторые насекомые. Но тот, казалось, не слышал его, сосредоточив свое внимание на кроне. Затем из страшного огромного рта показался длинный черный язык – господин подземелий лизнул окровавленную монету, и глаза его блеснули.
– Хороший… дар… – медленно промолвил он, и меня поразило, как легко ему дается человеческая речь. Домовой дух с трудом выговаривал многие звуки, привычные нашему уху, это же существо всего лишь слегка пришепетывало. – Зачем… зачем человек вспомнил обо мне?
– Добрейший подземный сударь! – я нерешительно шагнула вперед, стараясь не показывать, насколько пугает меня облик древнего духа. – Я пришла попросить вас о помощи… Возможно, вы дадите мне совет…
– Мне нет дела до человеческих бед, – ответил господин подземелий, продолжая изучать монету. – Скверное золото. Дрянное. Кровь… кровь была хороша. Чистая, славная кровь.
– Господин, – мне становилось все страшнее и страшнее. – Я пришла спросить вас о демоне, что заключен в ваших подземельях. Знаете ли вы о нем что-нибудь?
– Демон! – повторил дух, резко повернув ко мне голову. – Что за дело человеку до демона?
– Рекхе… демон хочет умереть, – сказала я, вдруг почувствовав странное смущение, ведь просила сейчас за узника, словно за друга. – Но я думаю, что ему перед этим нужно покинуть дворец. Ведь вам не по душе то, что он здесь находится, ведь так? И его смерть осквернит ваши владения…
– Демон хочет умереть… – вновь повторил хранитель лабиринта мои слова и затих, о чем-то задумавшись. Я боялась нарушить ход его размышлений и тихонько ждала. Домовой дух держался поодаль – я припомнила, что он говорил, будто сородич может посчитать его вмешательство оскорбительным. Просить о чем-либо мне следовало без посредников и расплачиваться за свои
