какие-то роли претендовать будет. Главный вопрос, которым задавалась вся столичная политтусовка, – сколько у этого человека денег? Предполагалось, что немало – все-таки он в свое время считался самым богатым человеком России, и не может быть, чтобы у него конфисковали все. Вернувшись, этот человек провел в Москве несколько встреч и тут же вылетел в Киев. Что само по себе показательно…
Вернулся еще один человек, некогда владелец одного из крупнейших медиахолдингов страны. Он уже пытался вернуться и даже купил телекомпанию в Украине – но поссорился со своим партнером по бизнесу по причине того, что дорого продавал контент собственной компании – навыки воровства у выходцев из девяностых были в крови, они готовы были обворовать сами себя – просто из любви к искусству. На третий день после того, как этот человек вернулся в Россию, на него произошло покушение. Он остался жив – но счел за необходимость снова уехать в безопасную Европу.
Это были только знаковые возвращенцы – а сколько было незнаковых. Они прилетали, шумно здоровались, начинали писать, шуметь, гудеть… и весь этот гул в Интернете, в прессе не вызывал ничего, кроме головной боли. Некоторые выспренно называли это «глотком свежего воздуха свободы» – но у меня это вызывало ассоциации с засорившимся унитазом и хлынувшими через край фекальными водами.
Помните, фильм был такой – «Черный квадрат». «Это не говно, Сашенька. Это фекальные воды…»
Что касается меня – то у меня уже все было в валюте – частью доллары, частью евро, частью – британские фунты. И не спешите меня осуждать. Все это деньги мои, не ворованные, и терять их я не собираюсь. Вот так вот.
Рано утром я погрузил в машину комплект снаряги, оружие, боеприпасы и тронул из города…
Пострелять у нас в Уральске можно в нескольких местах, вопрос в цене. Несомненным лидером в вопросе цены является музейный комплекс имени М.?Т. Калашникова – там, в подвале, есть тир, цена одного выстрела больше тысячи рублей. В противоположной ценовой нише – многочисленные карьеры, куда выезжают «на бабахинг». Это вообще-то противозаконно, но… Не знаю почему – но в Аризоне действует такое правило: стрелять можно в любом месте штата, только как минимум за полторы мили от любого жилья и принимая разумные меры предосторожности. А у нас семнадцать миллионов квадратных километров, и пострелять негде. Лучше всего тем, кто член IPSC – для членов стрельбище бесплатно, но я ехал в другое место – в воинскую часть, расположенную по той же дороге, что и стрельбище IPSC. Крайний раз я там был, когда нас вывозили на стрельбы… еще давным- давно. Стрельбище там было хорошим, но всего до трехсот метров…
На подъезде я отзвонил Горину и сообщил о своем прибытии. Тот встретил меня на КПП, его машину, видимо, знали – мою даже досматривать не стали, пустили так…
В воинской части все осталось так же, как и тогда. Деревянные навесы, справа – что-то вроде сторожки для руководителя стрельб. Мишенная обстановка – неподвижные мишени на пятьдесят, на сто и на двести и подвижные – на триста и триста пятьдесят. Кстати, на триста метров по подвижным тут отрабатывают снайперы, это «снайпингом» считается. На сотке метров стоит корпус вросшего по оси в землю старого БТР. Сосны вокруг, массивный земляной вал – помню, подняли красный флаг, нас пустили на стрельбище типа мишени проверить. Ох, много мы там цветного металла-то набрали. Кто-то даже хвастался, что целые патроны нашел. Хотя, скорее всего, вранье…
Теперь – проще, все стоит каких-то денег. У навеса стоят машины, ни одной дешевле тридцатки на вид нет. Одна знакомая – вон тот «Дискавери».
Ага… а вон и он…
– Ленар! Ага, старый черт… где пропадал?
– Братан…
Ленар – местный татарин. Тут есть такое место – Татар-базар. Это место, где селятся татары… вообще, сам город, который до революции не имел статуса города, а был «заводом», начинался на землях, которые казна купила у местного татарского мурзы. На берегу пруда построили железоделательный и оружейный заводы, от них и начал разрастаться город. А татары продолжали тут жить, и их слобода постепенно стала районом города под названием «Татар-базар», в основном тут малоэтажная застройка. С татарами всегда жили мирно, никаких проблем не было – у них там мечеть своя была, в ней молились – центральную снесли при советской власти. Потом – когда восстановили снесенный главный христианский храм города – татары обратились с просьбой разрешить им восстановить и свою мечеть на прежнем месте; разрешение дали, и мечеть восстановили, и никто свиные головы на месте строительства не закапывал. Татары здесь были двуязычными с детства, свободно владели и русским, и татарским. От татар в республике пошли некоторые особенности – например, на праздники многие заказывают не торт, а мясной пирог, одним из любимых является чак-чак – медовое лакомство, что-то вроде кукурузных палочек в меду. От Ленара я знал, что казанские пытались в свое
