Прильнула ближе, торопливо шепча куда-то в плечо, упрямо надеясь, что меня поймут:
— Потому что не могу иначе. Знаю, вы не станете менять наказание Ниде и Лиле. Они нарушили договор и служебную клятву. Простить их — означает позволить другим слугам считать, что им тоже сойдет с рук подобное небрежение своими обязанностями. Но Хельма… Она достаточно наказана. Куда уж больше? То существо, что находится сейчас под стражей, не имеет к ней никакого отношения. Девушка с телом взрослой женщины и умом десятилетнего ребенка, который не помнит ни меня, ни вас, ни того, что произошло. Что ждет ее на рудниках? Умственно неполноценная калека — она никому уже не причинит вреда. Если смягчите приговор, нары увидят, что вы не только беспощадны к врагам, но и снисходительны к убогим.
Если честно, не была уверена, что последний аргумент подействует. Сомнительно, что в этом мире способны оценить милосердие и терпимость к слабым и больным. Хотя кто знает. Так или иначе, поспешила добавить:
— А еще вы снимете тяжкий груз с моего сердца.
Сиятельный отстранился. Коснулся пальцами подбородка, поднимая лицо вверх. Вгляделся. Пытливо, серьезно, как-то грустно. Выдохнул хрипловато:
— Твоя доброта пугает, девочка.
Снова привлек к себе, заключая в тесные объятия, и сказал поверх головы:
— Хельма Дарн передается под опеку родителей — Ильма и Урги Дарн. С назначением обязательных посильных общественно-полезных работ на благо города. Полное наблюдение. Ежедневное освидетельствование целителя. Еженедельная проверка имперской службой безопасности. Покинуть город она имеет право только после получения специального разрешения.
Женщина запричитала что-то неразборчивое. Муж вторил ей, бубня невнятные благодарности.
— Не мне, — резко оборвал их Савард. — Скажите спасибо госпоже. Если бы не ее заступничество и просьбы, я даже слушать бы не стал. И уж точно не был бы так снисходителен.
И, удерживая, не позволяя обернуться на супругов Дарн, увел меня в особняк наместника.
ГЛАВА 13
Городская резиденция. Черный огонь портальной пентаграммы. Привычное уже резкое головокружение и чувство полета. И вот мы дома. Удивилась собственным мыслям. Неужели я начала считать усадьбу Крэаза домом? Когда только успела?
Телохранители незаметно отстали, потерялись где-то на пути к покоям наиды, так что в гостиную мы входили вдвоем. Неслышно затворилась дверь, и меня тут же развернули к ней спиной.
— Кэти…
Савард медленно, осторожно прикоснулся губами к уголку рта, и мое тело дрогнуло в его ладонях, благодарно отзываясь на незамысловатую, мягкую ласку. В ответ мужчина резко подался вперед, застонал и с силой прижался ко мне бедрами.
Опять, как тогда, на площадке после полета в Эрто Аэрэ, я отчаянно остро чувствовала все. Упругую податливость горячего рта. Горьковато-сладкий привкус теплого влажного дыхания. Лихорадочное движение сильных пальцев, вычерчивающих на спине, по ткани платья, узоры, не менее загадочные и важные, чем все магические символы вместе взятые. Его вкус и аромат проникали в меня с каждым вдохом, каждым движением требовательных губ. Я растворялась в них. Задыхалась и тонула в ощущениях, в будоражащем кровь запахе, в крепких объятиях.
Скольжение кожи по коже.
Мои пальцы, запутавшиеся в его волосах.
Общее биение сердец.
Несколько минут мы целовались, забыв обо всем на свете. Два абсолютно разных человека, едва знакомых друг с другом, объединенных проклятием, прихотью богов, физическим влечением и рождающимся взаимным интересом. Савард опять отстранился первым. Прижался пылающим лбом к моему лбу. Усмехнулся криво.
— Мой сладкий яд… Кэти… Я так жажду тебя, что самому страшно становится. Хочется все время быть рядом. Каждый день… каждое прожитое мгновение… И понимаю, что нельзя. Когда мы вместе, я постоянно на грани. Боюсь сорваться, поддаться желанию, причинить непоправимый вред. Мое влечение, моя страсть в любой миг могут обернуться для тебя ужасной болью и мучительным наказанием. Стать смертельным проклятием.
Ласково провел рукой по щеке, еще раз нашел жадными губами рот. Коротко поцеловал, проглотив мой легкий вздох.
