успела родить от него ребенка. Печально. Но у наиды и такого шанса нет.
— Значит, чтобы гарантированно остаться живой, жене просто не нужно беременеть? — решила сразу же озвучить свои мысли.
— Может быть, и так, — очередной хриплый смешок, похожий на карканье, — да только если сирра способна к деторождению, она при всем желании не может не понести. Причем сразу же, после первой ночи или одной из последующих. А если неспособна — возвращается родителям, а саэр женится снова. Но так случается чрезвычайно редко. Все высокородные девушки, кроме предназначенных в наиды, с детства готовятся стать женами и матерями.
— А наиды?
— Мы не рожаем детей саэрам.
Коротко и ясно. Впрочем, нет, не ясно.
— А почему?
В ответ безразличное:
— Не можем.
Понятней не стало. Но чувствовала, выведывать подробности не имеет смысла. Все равно к сказанному Кариффа ничего не прибавит. Или не знает, или пока не хочет говорить. Ладно. Сама докопаюсь. А вот другие моменты, волнующие не меньше, попробую прояснить сейчас.
— А что, все главы этого рода расстаются с жизнью так рано и скоропостижно?
Я, конечно, ни в коей мере не хотела показаться дерзкой, но вопрос меня действительно интересовал. И сильно. Если все Крэазы мрут как мухи в расцвете лет, а наиды зависят от их силы и без нее погибают, то будущее совсем не радует. Деликатно выражаясь. И в связи с этим актуальным становится тот самый вопрос, который, по мнению Кариффы, давно уже должна была задать каждая настоящая наида.
— Наставница, а как вам удалось избежать уготованной участи и остаться в живых после гибели господина?
Несколько минут прошло в напряженном, тягостном ожидании. Женщина не спешила отвечать. Казалось, она вообще внезапно забыла о моем существовании, о том, что находится здесь не одна. Сидела, прямая как струна, и, поджав губы, смотрела куда-то вдаль тяжелым немигающим взглядом. Я не могла дальше терпеть густую давящую тишину. Встала, подошла к маленькому фонтанчику, что весело звенел в двух шагах от кресел, разбрасывая вокруг радужные капли, присела на край бортика и подставила руку под струю прозрачной холодной воды. Стало легче.
Старуха по-прежнему молчала. Значит, не хочет об этом говорить. Не доверяет? Или утаивает то, что мне, по ее мнению, не надо знать?
— Крэазы не просто родственники Айаров. Они соединены с императорским родом узами намного более тесными и крепкими, чем просто кровные, — тихий голос раздался тогда, когда я уже отчаялась услышать хоть что-нибудь. — Савард Крэаз и Раиэсс Айар неразрывно связаны, неотделимы друг от друга. Как стороны одной монеты, как правая и левая рука, как день и ночь. Они тэнн-ири и тайр-ири — две противоположные равновеликие силы, что, слившись вместе, становятся единым целым. Новым, невероятно мощным, намного большим, чем по отдельности. Впрочем, это ни для кого в империи не является тайной. А вот за чрезмерное любопытство по поводу того, почему отец и дед Саварда так неожиданно ушли из жизни и что с ними случилось, можно в мгновение ока очутиться в руках имперских дознавателей.
— Уберешь Крэаза — ослабишь Айара. — Я не спрашивала, а утверждала.
Сделать подобное умозаключение не составило труда. Тем более для землянки. В нашей истории, стоит немного покопаться, можно запросто нарыть уйму похожих примеров.
— Со смертью тэнн-ири император не потеряет ни капли силы, — отрицательно качнула головой Кариффа. — Дело в другом. Ирн не сможет проявиться без одной из своих половин.
— Ирн… Так ведь называется государство, где мы находимся? — Кажется, я совсем запуталась в хитросплетениях местных реалий.
— И государство тоже. Но речь не о нем. — Многозначительная пауза.
— Значит, — вывод напрашивался сам собой, — страна и это загадочное нечто носят одно имя?
Чуть заметный кивок. Бесстрастное, невозмутимое лицо. Но почему у меня создалось ощущение, что старуха чем-то очень довольна?
— После смерти главы рода Крэаз, все то время, пока наследник не станет дваждырожденным и не войдет в силу, что происходит с Ирном? — чувствовала, что переступаю незримую черту допустимой откровенности, но ощущение, что вот-вот ухвачу,
