– Князь! – спешит дозорный.
Что ещё опять такое?
– Чужинцы плывут.
Совсем забыл про них.
– Много их?
– Нет, княже. Может, десятков семь, может – шесть.
– Смотрите в оба. Девок они обещали привезти.
– Д-девок?! – Воин даже заикаться стал от неожиданности.
Потом по лицу улыбка до ушей поплыла. Заспешил обратно. Идёт и спотыкается. Совсем мыслями далеко-далеко уже.
Подошла чудь к берегу, а слова, князем сказанные, уже по всей дружине быстрее молнии пронеслись – люди на берег бегут, смотрят жадно, как одетые в парки старики да юнцы из лодок драгоценный груз вытаскивают. Девицы все, как одна, верёвками обмотаны, глазищи заплаканы. Носы красные, распухшие. Ясное дело, что не своей волей шли. И главный переговорщик тут как тут. Улыбка больше ушей. Успел-таки! Коли породнятся славяне с чудью, то станут те дополнительным препятствием перед всеми слишком любопытными. Станут этаким щитом перед злыми глазами. Придётся потерпеть пока старика.
И тут осенило – девицы-то думают, что их на смерть привезли! Мы для местных – зло лютое. Пусть и договорились пока о мире, но всё равно зло! Как там Анкана говорила – чучунаа? Великаны-людоеды? Ну-ка, ну-ка… Наклонился к отроку, как обычно маячившему за спиной, шепнул пару слов на ухо. Тот кивнул, умчался. А оленеводы тем временем девиц строят. Шагнул Брячислав к шеренге, прошёлся вдоль, оценивая товар привезённый, как заправский купец. Старикашка позади семенит почтительно, что-то расхваливает на своём гортанном наречии. Идёт князь, на лица смотрит и понять не может – а где подвох-то?! Девицы все, как на подбор, красавицы! На жёнку Славову схожи ликом, разве что та словно светится от счастья, а эти на заклание готовы. Совсем оленеводы с ума сошли? Ведь каждый купец старается поначалу сбыть что поплоше. И чувствуется, что опасается дед отказа от сделки. Ну, это он зря. Девицы-то красы невиданной, нежданной, если честно.
Дружинники позади сопят, всматриваются в привезённых. Уже выбирают. Мечтают… Шесть десятков привезли. Значит, шесть стальных ножей. Ладно… Обернулся к старику, смерил суровым взглядом, тот даже отшатнулся от испуга.
– Беру всех. – Хлопнул легонько по плечу. – Добрыня, принеси шесть ножей засапожных из кузни.
Умчался меньший отрок. Тишина воцарилась. Девки стоят, молча слёзы глотают. С белым светом прощаются. Готовятся в котёл суповой идти. Продавцы – те слюни жуют. А ну как сорвётся что в последний момент? На нервах все. Славяне думают, какая из девиц краше, какой нрав у них, послушны ли, что умеют?
Бежит отрок обратно. Несёт приказанное. Примчался, положил перед князем наказанное доставить количество клинков. Шагнул в сторону. У чудинца даже руки затряслись. Каждый нож из ножен вынимал, едва ли не на зуб пробовал. Порезался, заулыбался. Доволен! Поклонился князю, сгрёб несметное богатство в охапку и в свой каяк бегом! Остальные за ним. Как ошпаренные. Кроме девок, естественно. А те в голос заголосили, на колени попадали, ревмя ревут. И вдруг их плач как отрезало – замерли, глазёнки расширились от изумления… Тут Брячислав понял: Слав со своей половиной пожаловали. Не зря их от сборов оторвал. Анкана словно плывёт в поневе новенькой, по груди подпоясанной, чтобы живот с дитём выпирал из-под ткани. Супруга своего за руку держит, прижимаясь любовно. На поясе, как замужней жёнке славянской положено, ножик хозяйский и связка ключей. В ушах – серьги тонкой работы. Пусть из простого железа, но видно, что руки у мужа золотые. В кузнечном ремесле далеко пойдёт! И сама, словно солнышко, светится от счастья. И Слав рядом с ней такой же. Оно и верно, коли любят люди друг друга, та и радость от этого всем.
Подошла пара поближе, жёнка глянула сурово на девиц, а те в кучку начали сбиваться. Ну, тут она и заговорила… Поначалу, видно, бранила. Потом смеяться стала, а дальше на нормальную речь перешла: то на мужа рукой покажет, то на свой живот. То на одёжу из материала, чудью не виданного, ножик свой показала, ключи на поясе. Брячислав так понял, что рассказывает о своей новой жизни. Впрочем, Анкана речь быстро окончила, ножкой в сапожке шитом топнула, погнала девок в городок. Те не прекословили, сразу побежали. Той самой походкой. А Слав подошёл к князю, чуть поклонился:
– Дозволь, княже?
– Говори.
– Мне жена сказала, что старший шаман нас обманул. Самых уродливых прислал. А я ни одной страшной не видел. Все красавицы.
Князь от удивления чуть рот не открыл, потом сообразил:
– Так и она себя дурнушкой считает?
