– Смолюх, ух! Не робей! Байстрюку рога забрей!
– Это шо?.. Не зразумив. Вы за кого болеете? За того ляха?! От то ж и фокус…
– Почему нет? Болеть за одного и того же неинтересно.
– То ж не патриотично?
– Бывает.
– И то верно. Байстрюк, шо ты як баба на сносях?! Забий вже его!
Ну, по совести говоря, наверное, дуэлянты их даже не слышали. Лёгкая перебранка молодых людей таяла втуне, покуда черти искренне, истово и рьяно гвоздили друг дружку. Сабли так и мелькали в горячем воздухе, высекая оранжевые и голубые искры. Судить, кто был лучше, просто не представлялось возможности. Оба были невероятно быстры, ловки, хитры, увёртливы и дрались как черти! Уж простите, Христа ради, за масло масляное, соль солёную, мясо мясное, жир жирный, а мёд медовый.
Противники традиционно не были равны. Байстрюк тяжелее, старше, опытнее, и его скорость владения острейшей турецкой саблей прямо-таки завораживала. Польский шляхтич держал спинку прямо, двигался танцевально, не сгибая ног в коленях, словно циркуль юного геометра, а удары наносил размашистые, от плеча. Запорожец, наоборот, вертелся ужом, выписывая клинком невероятные финты, восьмёрки и знаки бесконечности, нападая со всех сторон и отплясывая вокруг своего противника, словно парубок вокруг дивчины на вечёрках.
Даже неопытному зрителю было видно, что Смолюх привык биться в тяжёлой кирасе против такого же пана рыцаря, а наш козачина выходил в бой в одних шароварах, голый по пояс и защищаемый собственной саблей лучше любого доспеха.
– Ох и славно же рубятся, право слово! Шоб нам с вами, паныч, довелось вот так же лихо горилку пить, як они рубятся!
– Согласен. Очень разные техники фехтования, стойки, стили, и даже жаль, что нет возможности чуток зарисовать всё это дело.
– Та легко! Вернёмся до хаты, я ж вам их в один миг намалюю.
Оба мертвеца-гусара сердито шикнули, приложив указательный палец к губам. Друзья виновато пожали плечами – действительно, не стоило пустой болтовнёй отвлекать дерущихся. Всё ж таки тут дуэль, а не посиделки на завалинке, разок задумался, оглянулся, проморгался, и всё – пропал ни за понюшку табаку!
Так что секунданты наши терпеливо переминались с ноги на ногу, наверное, ещё с полчаса, а то и дольше. Байстрюк со Смолюхом упоённо пластали воздух, всё более и более увлекаясь самим процессом, не нанеся тем не менее друг дружке никакого видимого урона.
Ещё через какое-то время Николя зевнул. Потом Вакула сел прямо на тёплую землю и, делая вид, что не спит, захрапел так, что, наверное, перебудил всех бесов в пекле. Возмущённые гусары и шикали, и шипели, и надбровные дуги хмурили, но толку…
Всем известно, что ежели малоросский козак уснул, так его только трубами Страшного суда и поднимешь! Что, по сути, тоже является гиперболической гипотезой, ибо научным методом никем не проверено. А без научного метода оно всё вполне может показаться умным людям некоторой бездоказательной мифологичностью.
Посему и Николя, державшийся вежливого поведения более друга своего, тоже подустал от беспрерывного мельтешения двух фигур и звона сабель и, сев спиной к широкой спине Вакулы, тоже вознамерился слегка вздремнуть, да по привычке пробормотал: «Господи, спаси и помилуй», после чего перекрестился и…
Нет, закрыть глаза он не успел, поскольку грянул такой гром небесный, что и сама земля под ним содрогнулась.
– Шо?! Я не сплю! – возопил подпрыгнувший на сажень кверху обалдевший кузнец, продирая кулаками глаза свои. – А шо случилось-то, люди добри?
– Негоже поминать в месте сем Всевышнего, – пояснил заметно побледневший Байстрюк. – А уж креститься тут…
– Пся крев, – поддержал его шляхтич. – Ты что ж, паныч, решил всё пекло погубить? Секундант тоже мне, курва-лярва…
И тут же, не меняя тона, одним коротким взмахом всадил свою карабелу в живот запорожского чёрта. Тот охнул, покачнулся, выронил из ослабевших пальцев своих верную турецкую сабельку и, сведя глаза к переносице, рухнул навзничь!
– Сдохни, запорожский пёс, – презрительно сплюнул пан Смолюх, выдёргивая свой клинок и указуя им на Вакулу с Николя. – Так что скажут паны, честна ли была дуэль?
– Дуэль? Да, вполне честной, – твёрдо заявил молодой гимназист, чувствуя, как холодеет спина его. – Вот к самой вашей рубке у нас претензий нет, верно?
– То так, – сурово поддержал друга кузнец. – Однако ж потом вы того Байстрюка попросту зарезали, як волк овцу.
– Скорее барана, – поправил Николя.
– А шо, барана режут иначе?!
