Он вынырнул из теплого океана, в который его погрузили ласковые поглаживания большой и доброй руки. Он не знал, чья это была рука, но ее прикосновения дарили покой и счастье. Ему казалось, что так гладила его в младенчестве мама, которую Ори не помнил; гладила до того, как оставить в корзинке из ивовых прутьев на ступенях Дома Орихалка. Даже хозяин никогда не был с ним так ласков. Даже хозяин…
Ори увидел высоко над собой безумные, налитые темной кровью глаза мастера Кешера и сразу же почувствовал боль — невыносимую, жгучую боль в груди. Словно раскаленным железом прожигали ему кости, боль все нарастала, и это было страшно, но страшнее всего было смотреть в глаза хозяина. Он же никогда не бил меня, подумал Ори, падая в черную бездну ужаса и отчаяния, он же всегда заботился обо мне, как о сыне, почему же он сейчас убивает меня?..
Просыпайся, шипел мастер Кешер сквозь зубы, просыпайся скорее, ты нужен мне, ты мне нужен, ты должен убить его, слышишь!..
Лицо его искажала злобная гримаса, по щеке текла кровь, длинные волосы свалялись и висели неопрятными космами. Страшное лицо, жестокое, чужое — может, это и не хозяин вовсе? Может, это один из тех служителей Дома Орихалка, что истязали Ори в сыром подземелье, заставляя его убивать крыс?.. Дагон, вспомнил он ненавистное имя. Дагон, послушник и слуга Хранителя Темного Покоя. Конечно, это Дагон. Я убью тебя, взглядом сказал Ори Дагону. Пусть меня сварят в котле с кипятком, мне плевать. Я убью тебя прежде, чем ты убьешь меня!
Сила Бодана переполняла его. Чем невыносимее становилась боль в груди, тем сильнее жгло переносицу рвущимся на волю смертоносным огнем. Ори моргнул, прогоняя набежавшие на глаза слезы, и в упор взглянул в лицо своего мучителя.
Поздно, подумал Кешер. Он слышал приближающиеся сзади легкие шаги эглов. Скользящие, почти невесомые шаги множества тонких детских ножек. Сейчас они подойдут вплотную, сказал он себе. У тебя еще есть шанс — ты можешь повернуться и уложить десяток этих демонов, прежде чем они завалят тебя своими трупами. Но он не пошевелился. Он, как зачарованный, смотрел в ставшие вдруг удивительно прозрачными, похожими на темный хрусталь глаза Ори. Мальчик наконец очнулся. Страшная боль, которую причинял ему острый эглский топорик, разорвала невидимые оковы, наложенные Белым Слепцом. Теперь он слышал то, что шептал ему Кешер, но не собирался выполнять приказ. Вместо этого он собирался убить своего хозяина.
Прозрачная бесконечность его глаз затягивала. Что ж, подумал Кешер Аш-Тот, я знал, чем рискую. Пытаться приручить такую силу — все равно что каждый день играть со священными быками: рано или поздно все кончится распоротым брюхом.
— Ори, — сказал он, понимая, что произносит последние слова в этой жизни. — Ори, сынок, прикончи эту тварь ради меня…
— Убейте же его! — снова потребовал беспокойно ерзающий на своем троне Белый Слепец. — УБЕЙТЕ ИХ ОБОИХ!!!
Кешер рванулся, заслоняя мальчика от ударов, и увидел совсем рядом бесстрастное костяное рыло эгла. Эгл замахнулся топориком, и Кешер закрыл глаза.
Ори непонимающе смотрел, как медленно валится на пол тело человека, который только что казался ему Дагоном. Теперь это снова был мастер Кешер, да он и раньше был им, только у Ори что-то творилось с глазами.
Крик «Убейте же его!» звенел у него в ушах. Ори поднял голову и встретил мертвенный взгляд пустых глазниц, темневших на ослепительно белом панцире существа, приказавшего убить мастера Кешера. Существо мелко подрагивало всем своим огромным сегментированным телом.
Гусеница, подумал он, мерзкая, жирная, белая гусеница.
— УБЕЙТЕ! — в третий раз крикнуло существо, и Ори скрутила судорога.
Сила Бодана вырвалась на волю.
11. Ночь Двух Лун
Море у берега казалось неправдоподобно спокойным — плита зеленоватого стекла, протянувшаяся от черного пляжа к белым барашкам невысоких бурунов, окаймлявшим невидимые отсюда подводные скалы. Закатное солнце плеснуло на неподвижную гладь расплавленным золотом и выковало из него сверкающую дорожку. Сидевший на краю палубной надстройки молодой, дочерна загорелый человек с длинными, забранными в тугой узел волосами цвета воронова крыла развлекался гем, что кидал в сверкающую дорожку камешками. От удачного попадания вода разлеталась во все стороны золотыми брызгами.
Капитан Цаддак подошел к молодому человеку сзади и некоторое время стоял у него за спиной, глядя на расходящиеся по
